Фабрика уродов

Человечек в монашеском одеянии поднял полную руку. Громилы, зеленые служки замерли.

Томительная тишина.

Пес правосудия против здоровенных служек в зеленом. А посередине — истерзанный белобрысый наемник. Странный расклад. Что делить Псам и инквизиторам? Здесь, в конце концов, не Ур!

Молчание стало вдруг тягостным.

— Не ожидал встретить здесь малиновый плащ, — наконец, сказал маленький священник. — Это Наол.

— Я здесь не для того, чтобы обсуждать вопросы юрисдикции, — произнес Пес с холодной уверенностью человека за спиной которого не три нервничающих стражника против трех десятков убийц в рясах, а целая армия.

— И тем не менее у нас юридический casus, — мягко улыбнулся маленький священник. — Наол — мессианское герцогство и признает власть Большого собора. Я — отец Гурджиа, нунций Верховной курии и iegatus магистра ордена Святой инквизиции. Наделен правом вести расследования, допрашивать подозреваемых в то время, как светские власти обязаны оказывать мне посильную поддержку и помощь. Извольте ознакомиться с моими бумагами.

Он мотнул головой и писец, положивший письмо и бумаги на круглый табурет, который притащил из гостиницы, чтобы взяться за короткий мушкетон, полез за пазуху. Пес остановил его властным движением ладони.

— Самостоятельные задержания и пытки в вашу компетенцию не входит. И на территории протектората власть вашей церкви и вашего ордена заканчивается там, где начинаются законы Ура, Блистательного.

— Наол — независимое герцогство, — напомнил отец Гурджиа.

Стражники за спиной Пса несколько оживились — двое. Белобрысый стоял не двигаясь, и в глазах его горела холодная ярость.

Маленький священник позволил себе легкую улыбку. Он прекрасно понимал этих служак: если есть законные основания не вмешиваться в склоку сильных мира сего, это будет славно. Потому что даже с Псом правосудия, о боевой подготовке которых ходили легенды тягаться против целого капитула инквизиторов, если дойдет до бряцания шпагами — гиблое дело.

— Независимое. И именно поэтому по доброй воле, самостоятельно выбрал вхождение в уранийский протекторат на правах конфедерата. Основные законы Ура здесь действуют, и я слежу, чтобы их буква соблюдалась. Моя имя Робур Конст, лейтенант-инвестигатор Второго Департамента Ура, Блистательного. Я осуществляю инспекцию Свинцовой тропы в виду участившихся нападений на поезда и вооруженных конфликтов с ними связанных. Указанный молодой человек свидетель такого конфликта.

— Это было во Фронтире, во владениях барона фон Талька!

— Согласно пакту о Свинцовой тропе все станции являются территорией совместного ведения Ура и государства, на которой они находятся. Вы отдадите мне этого человека.

— Он не гражданин Ура или Наола. Это наемник из Йодлрума.

— Если его патент подтвержден пограничной стражей Блистательного или Наольского герцогства, это не имеет значения.

— Мой патент заверил капитан Расмус из форта Вурхст! — собрав остатки сил, прохрипел Гилберт.

Он был наслышан о крутых нравах людей из Второго Департамента, но между дыбой, на которую его уже вздернули и туманной перспективой определенно выбирал второе.

— Вы отдадите мне этого человека, — спокойно повторил Пес правосудия.

Тон, каким это было сказано не подразумевал ни «или», ни «иначе». Робур Конст говорил, как человек, который не допускает и мысли о том, что ему могут не подчиниться.

— Кроме того вы явитесь сегодня вечером лично, или пришлете своего человека в комендатуру Наола для служебного разбирательства относительного данного инцидента. Если действия вашего ордена будут признаны незаконными, либо избыточными вы уплатите штраф в казну герцогства, а архиепископ Наольский получит надлежащее уведомление. Здесь не Лютеция. Священники не вертят ни властями, ни правосудием.

В наступившей тишине громко фыркали лошади.

— Что ж, — мягко сказал человечек в монашеском одеянии, назвавшийся отцом Гурджиа. — Что ж, полагаю… вы можете его забрать. Мы узнали все, что хотели.

Он сделал знак своим людям. Бело-зеленые громилы молча двинулись к дверям. В конюшне остался только писец, продолжавший сжимать в руках кургузый ствол мушкетона.

Дождавшись, когда инквизиторы покинули помещение, святой отец повернулся к Гилберту.

— Сын мой, — мягко сказал он; от этой мягкости мечника замутило. — Сын мой, не озлобляй своего сердца перед церковью. То, что было сделано — сделано по велению свыше, дабы приблизить пришествие Мессии.

— Пошел ты, старик, — хрипло каркнул Гилберт.

Он попытался плюнуть в священника, но попал только себе на грудь. Отец Гурджиа улыбнулся и, склонив голову на плечо, осенил его знаком истинной веры. Конст машинально отметил, что это был не новомодный крест, принятый после Реформации, а старый знак — священный квадрат.

Нунций церкви и iegatus ордена инквизиции в одном лице приблизился к Псу правосудия на несколько шагов.

— Вы ведь даже не знаете во что вмешиваетесь, лейтенант-инвестигатор. Не так ли?

— Узнаю, — холодно отрезал Пес. — Второй департамент всегда узнает все, что нужно знать.

— Есть дела, которые лучше оставить церкви.