Exposure (ЛП)

— Завтра мы собираемся навестить твоих бабушку и дедушку Кингсли. Да, мы проведём там целый день. Это будет твой первый официальный день в «Кухонном заговоре». Все твои тёти будут там. Мы. Я приготовлю ужин и поговорим о твоей маме и твоих дядях. Но ты должна пообещать не говорить ничего, что ты слышишь. Не то, чтобы мы когда-либо говорили о них что-то плохое, но они этого не знают, и это сводит их с ума.

*

— Не могла бы ты просто выйти на улицу со своим отцом! — Келс стреляет в меня, когда я кладу сумку с подгузниками в кухонный угол.

— Кeлс…

— Не Keлси меня. Просто иди.

Я смотрю на маму, которая неодобрительно смотрит на меня, когда она поднимает Коллина из кареты.

— Я ничего не делала. — Я защищаю себя.

Это правда. Я ничего не делала. Я не виновата, что Келси из ада превратилась в гормональную женщину.

— Я знаю, — тихо говорит моя мама. — Так обстоят дела после рождения ребёнка. Это не будет длиться вечно.

Я оглядываюсь и вижу, что Келс стремится к Бреннан и полностью игнорирует меня.

— Как долго это будет продолжаться? — Я прошу краем рта, моля Бога, чтобы сумасшедшая дама не слышала меня.

— Пока всё не закончится. — Большое спасибо, мама, это очень помогло. — Выйди на улицу и помоги своему папе с этими рождественскими огнями. Он пугает меня, когда встаёт на эту лестницу и начинает вертеться.

Я вздыхаю и целую моего мальчика в голову. Я рискну перейти на землю без женщин и надеюсь сделать то же самое с Бреннан. Келс, позволь мне поцеловать мою дочь, но я даже не собираюсь рисковать поцеловать её. Мне нравится моя голова там, где она есть, большое спасибо.

Покидая кухню, мама сжимает термос и две кружки в мою руку.

— Для тебя и твоего папы. Он всё тебе объяснит. Иди поговори с ним, пока твои братья не пришли сюда. Я позабочусь о Келси.

Слава Богу, кому-то нужно. Или я буду вынуждена подсунуть валиум в её сок.

*

Папа глядит вниз с лестницы, на его плече висела цепочка огней, во рту — гвозди, а в правой руке — молоток. Однажды он проглотил гвоздь, и мы провели начало курортного сезона в отделении неотложной помощи. Мама была не очень рада этому. Папа был менее счастлив, когда доктор сказал, чтобы всё вышло само собой. Впрочем, он всё делает по-своему.

Я открываю термос и наливаю кружку замечательного маминого кофе. Это мило.

— Утро, папа.

Он смотрит вниз и улыбается. Он начинает говорить, но понимает, что он держит между зубами. Я держу кружку, и он спускается по лестнице. Мамин кофе всегда заставляет нас прибегать к Кингсли.

Осторожно он кладёт гвозди в сумку с поясом для инструментов. Я не знаю, почему он не держит их там с самого начала. Все мы перестали задавать ему этот маленький вопрос. Я вручаю ему пустую кружку и наполняю её для него. Он долго пьёт.

— Теперь это хороший кофе, — шутит он, указывая на кружку в подражании старой рекламе «Фолгерс».

— Как ты, папа?

— Делаю добро. Пытаюсь натянуть эти огни. С каждым годом это становится всё более сложным.

Я смеюсь.

— Это потому, что ты балуешь своих внуков. У тебя стоит Санта, стоящий рядом с камином, на крыше дома изображены двуглавые олени для оленей, в каждом окне освещены венки, на каждом окне висят венки, а на каждой ветке нашего старого дуба висят огни. Интересно, что это требует вечности, чтобы настроить его каждый год.

— Ты знаешь об этом лучше, Харпер? Я имею в виду, кроме того, как детям это нравится?

Я сунула руку в карман джинсов. Здесь холодно без моих перчаток.

— Нет, папа. Что?

— Это действительно сводит с ума мадам Дюбуа по улице. Я не думаю, что у старого Бидди счастливые кости в теле. Это сводит её с ума, когда я вижу столько огней в одном доме. — Папа врывается в подражание ей. — Это удешевляет район. Разве ты не понимаешь, что живёшь в Садовом районе? — Он пьёт больше кофе. — Не нужно не наслаждаться жизнью. Кроме того, это делает моих детей счастливыми.

— Это всё о том, чтобы дети были счастливы, не так ли?

Он хлопает меня по спине, чуть не заставляя меня подавиться кофе.

— Ты узнаешь об этом, а? Окупаемость, Харпер Ли.

Боже, я надеюсь, что нет. Я умру, если мои дети будут слишком похожи на меня.

— Вопрос, папа. Как мне сохранить жену счастливой?

— В чём дело?

Я пожимаю плечами и качаю головой.

— Хотелось бы, чтобы я знала. Она одержимая женщина. Она приказала мне выйти из кухни, а «Заговора» ещё не было. Она была совершенно взбешена мной по дороге сюда. И, папа, я ничего не сделала. — Клянусь.

Это похоже на жизнь с доктором Джекилом и мистером Хайдом.

— Ты, дорогая.

— Я? — Чёрт.

Он опускает кружку и начинает подниматься по лестнице.

— Да. Это называется послеродовая депрессия, и это сука.

— Это преуменьшение. — Я поднимаюсь за ним, присоединяясь к нему на крыше. Я люблю аллигаторов. Конечно, я всегда любила диких тварей. Кстати, о них. — Так хочешь объяснить это?