Эва, дочь трактирщика

— Нет, — ответила Ева, надеясь, что сыграет этот сложный момент правильно, ведь во многом характер ее «персонажа» основывается на трагическом происшествии с кошками. — Я ничего не чувствую. Страха нет. И…

— Что? — выдохнула мать.

— Мне кажется, — осторожно произнесла Ева, — что богиня меня благословила.

Лэндвики затаили дыхание, а Брокк даже почувствовал, как по его коже бегут мурашки.

— Это как же? — тихо спросила Гриди.

— Она избавила меня от плохих воспоминаний, и я по-новому теперь смотрю на мир и на свою семью. Разве это не благословение? — Родители все так же молчали, и Ева добавила: — Узнав, как жила все эти годы, я подумала, что Мира Милостивая меня вознаградила в светлый тин, в дни ее правления. Разве не так?

Брокк и Гриди переглянулись; всхлипнув, женщина кинулась к мужу и давай мочить ему куртку слезами непонятного происхождения – то ли радостными, то ли испуганными. Муж, привыкший к жениной чувствительности и слезам по любому поводу, погладил ее по плечам, а сам глаз с Эвы не сводил.

Ева аж вспотела; актерский этюд отыгран, и если она провалилась, то… Крупный смуглый Брокк может быть очень заботливым отцом, но каким он может быть врагом? Не хотела бы Ева, чтобы он засек ее, чужачку, схватил своими ручищами да душить начал за то, что она заняла тело его дочери…

Но Брокк думал о другом. Дочерина идея показалась ему здравой: он не особо верит в богов и всякие там благословения, но если Эва так думает и это позволяет ей не бояться и спокойно глядеть на кошек и каэров, то почему бы и не подыграть?

— Хвала тебе, богиня-мать, — проговорил он, взглянув в небо. — Нет предела твоей мудрости и твоей милости. Энхолэш!

— Энхолэш, — повторила за ним Ева; это словечко у них завершает молитвы.

Гриди зацепилась за ее предположение о благословении и заговорила о светлом повороте в судьбе Эвы, покровительстве богини и прочем. Брокк изредка поддакивал, а сама Ева занималась тем, для чего из дома и выбралась – смотрела по сторонам. Город, по крайней мере, эта его часть, девушке понравился: милая одинаковость домов, относительная чистота, более-менее широкие улицы. Прогулка, в общем, удалась. Не задалось только возвращение…

Они обнаружили, что Ливви сбежала, когда вернулись: Брокк сразу почуял неладное, причем в прямом смысле слова – пахло притираниями, которые популярны у щеголей из университета. Рванув на третий этаж, он убедился, что комната пуста, а некоторые вещи Ливви пропали.

Вот же негодяйка!

Надо было ей все-таки всыпать, чтобы бегать не могла! У-у-ух, коза драная! Распутница! Неблагодарная! Воспользовалась, что они ушли! Привела в дом какого-то дружка! Негодница! И как только сбежала?

Извергнув гнев словесно, Брокк велел Гриди никуда не выходить – а она и не собиралась – и ушел, не сказав, куда. До самого вечера Ева успокаивала Гриди, поила ее чаем, пыталась отвлечь, но все без толку.

— Не возьмут ее замуж, — трагически заключила женщина. — И Кисстен тоже. Если б не Годвин, братец, и его сынки, некому было бы имя Лэндвиков продолжить. А мы ведь внучка ждали, — призналась вдруг Гриди. — А какой теперь внук? От кого?

— Может, Лив убежала, чтобы выйти замуж, и скоро подарит вам внука?

— Ах, моя невинная девочка, — вздохнула мать. — Не женятся на девицах, которые из дома сбегают…

— Всякое бывает. Не переживай, мама, я помолюсь богине и она непременно поможет нам, — сказала Ева лишь бы хоть немного успокоить женщину. — И я…

В дверь постучали.

— Это еще кто? — встрепенулась Гриди и, подскочив, выбежала из кухни и подбежала к дверям. — Кто там? Чего надо?

— Это Тмерри, — раздался по ту сторону мужской голос.

Гриди тут же отперла дверь и, не спросив ни о чем, сразу пропустила гостя в дом:

— Входи, входи, Вайд. Ты от Брокка?

— Нет, тетя Гри, — ответил гость и провел по волосам рукой. — Я из храма. Говаривают, вашу Эву в речке утопить пытались, по голове дали.

— Да ты что! Упала она, поскользнулась…

— Люди не падают просто так, тетя Гри – уж я-то знаю.

«А кто ты?» — заинтересовалась Ева, чуть высунувшись из кухни и наблюдая за пришедшим.

Тот будто засек, что за ним наблюдают, и посмотрел прямо на Эву. Встретившись взглядом с рослым и крепким черноволосым мужчиной, девушка юркнула обратно на кухню, испугавшись и взволновавшись почему-то; в этот момент она, сама того не зная, идеально сыграла Эву Лэндвик.

— Ты, значит, к Эве пришел, — удивилась Гриди. — А я думала… ну ладно. Чаю хочешь?

— Хочу. А на пироги попал? — улыбнулся с надеждой мужчина.

— С капустой.

— Обожаю!

Гриди улыбнулась и повела гостя на кухню.

Гостей Лэндвики обычно ведут в спальню на втором этаже, лучшую комнату в доме с той самой шикарной каэровской кроватью, которая досталась им задешево, и прочими ценными вещами и мебелью. Но Вайд Тмерри – это свой парень, который вырос у Лэндвиков на глазах, поэтому Гриди без церемоний привела его на кухню, реальное «сердце» этого дома.

Ева быстро взглянула на пришедшего и сразу опустила взгляд.

Вайд тоже на нее взглянул.