Этот разрушительный элемент

Документы в них отличаются от тех, что мы нашли в шахтах – это отчеты о состоянии дел, написанные Лакланом. Некоторые из них – обычные списки с необходимыми материалами, в других описаны наблюдения за детьми, а иногда встречаются и генетические диаграммы. На всех них есть пометки изумрудной ручкой, а какие-то абзацы обведены в кружок и на полях стоит вопросительный знак. Но каждый из отчетов помечен надписью: «Для директора “Картакса”».

Вытянув шею, Анна обводит взглядом папки.

– Похоже, это архивы Гадюки. Она пропала много лет назад, и никто не знает, где она сейчас. Но как Лаклан заполучил их?

– Не думаю, что здесь их оставил Лаклан, – возражаю я.

– Может, они работают вместе? – спрашивает Анна.

Нахмурившись, я рассматриваю документы. Мне в это не верится. Гадюка убила дочь Лаклана, а затем создала Цзюнь Бэй, чтобы не дать ему уйти. И мне кажется, что это ужасная основа для дружбы.

– Возможно, – бормочу я. – Когда Гадюка ушла из «Картакса»?

– Во время вспышки, – говорит Анна, протирая полотенцем лысую голову и шею Зианы, которая все еще не пришла в себя. – Гадюка взяла на себя вину за распространение вируса, ведь миссия «Картакса» состояла в том, чтобы найти вакцину и предотвратить пандемию[4]. Говорят, она ушла с поста сама, но я почти уверена, что ее свергли. Некоторые считают, что она умерла. Но ее точно нет среди жителей бункеров, это я знаю наверняка. Возможно, она поселилась где-то здесь, на поверхности. Иронично, не правда ли? Она могла стать таким же хакером, как ты.

Коул встречается со мной взглядом, и его плечи напрягаются.

– Подожди-ка, – восклицает Анна. – Ты думаешь, что за этими нападениями стоит она? Гадюка?

– Я думаю, что это не Лаклан, – объясняю я. – Его задержали люди «Картакса» во время проведения протокола «Всемирного потопа». И это точно не Цзюнь Бэй. Она жила в Энтропии и не могла создать голубей. А значит, это сделал кто-то другой, кто обладал большими знаниями и связями.

– Как Гадюка, – добавляет Коул.

– Если ее выгнали из «Картакса», думаю, ей бы хотелось выставить их в плохом свете, – продолжаю я. – И она могла пойти против них. Большинство людей на поверхности ненавидит «Картакс». Кто знает, может, она одержима идеей уничтожить их.

– Но тогда зачем ей Зиана? – спрашивает Коул.

– Не знаю, – признаюсь я, чувствуя, как все сжимается внутри. – Но меня не покидает ощущение, что я права. Думаю, именно Гадюка ответственна за эти атаки. Может, так она пытается вернуться в кресло директора. Не знаю. Но она единственный человек, у которого есть мотив и возможности сделать это.

Анна обводит взглядом коробки, удерживая голову Зианы у себя на коленях.

– Наверное, нам не стоит их трогать. На них может быть ДНК. А еще нужно прочесать всю хижину. Здесь есть камеры?

– Да, но она, наверное, стерла все записи, – говорю я, но все равно отправляю импульс, чтобы подключиться к системе безопасности хижины. Здесь есть несколько камер, которые Лаклан установил, когда мы жили здесь. Со старой панелью я не могла к ним подключиться, но сейчас это занимает меньше секунды. Список камер тут же вспыхивает перед глазами, но их записи стерты, как я и предполагала. Никаких сохраненных файлов или следов того, кто оставил все эти коробки и запер Зиану.

Но камеры, скорее всего, подключены к «Истине». Не знаю, есть ли способ отмотать данные симуляции, но попробовать стоит.

– Проверю через «Истину», – говорю я и закрываю глаза.

А затем сосредотачиваюсь на манжете, пытаясь загрузить настройки симуляции. До этого я не просматривала их и не знаю, есть ли возможность изменить мой внешний вид в «Истине» или как-то повлиять на саму симуляцию. Но в настройках нет ничего, что помогло бы отмотать время назад и увидеть, что происходило здесь в прошлом. Я проталкиваюсь глубже, погружаясь в код самой симуляции.

Обычно подобное погружение в исходный код чего-то столь глобального, как «Истина», требует многодневного планирования и тщательного продумывания взлома. Но симуляция все еще не доработана. Ее никогда не запускали официально, поэтому исходный код почти не защищен. Я просматриваю архитектуру системы, пытаясь отыскать алгоритм, который отвечает за обновление данных. Как я и надеялась, на сервере есть раздел, в котором сохраняются старые версии. Вот только это не потоковое видео, а снимки, которые сохраняются каждый час. Потратив еще несколько секунд на сканирование системы, я получаю достаточно информации, чтобы составить код для просмотра происходящего в прошлом в любом месте мира.

Моргнув, я возвращаюсь в лабораторию и поворачиваюсь к Коулу с Анной.

– Кажется, я смогу просмотреть записи с камер за последние несколько недель.

Я вновь вызываю интерфейс манжеты и запускаю написанный алгоритм, после чего лаборатория расплывается и время отматывается назад. Коробки и папки, разбросанные на полу, вновь возвращаются к стене, а резервуар с Зианой оказывается под лабораторным столом. Но больше в помещении никого не видно. Но на следующем кадре резервуар вновь оказывается посреди лаборатории.