Это всегда был он

Лицо Саши расслаблено, взгляд не пытливый, но выжидательный. Этот вопрос звучал уже множество раз, но привычный ответ на него замурован в бетоне искренности.

– Давай мне руки, – прошу я, меняя тему, и беру пачку салфеток. – Нужно тебя почистить.

– Слушаюсь и повинуюсь, доктор Мореева, – дурашливо отвечает он.

Свожу брови к переносице, но вновь теряю оборону слишком быстро. Я не могу на него злиться, эта опция недоступна. Сердце тонет в жалости и сострадании, в желании уберечь и утешить. Саша протягивает мне ладони, и я вытираю их салфетками, обращая внимание на костяшки – целехонькие. Значит, это все же не драка? Велосипедист-броненосец существует? Чушь какая-то, но жизнь порой подкидывает такие выкрутасы, что специально не придумаешь. Вытаскиваю новую салфетку и добираюсь до шеи и лица. Морев закрывает глаза, выглядит таким умиротворенным, беззащитным. Мягко прохожусь по царапинам на щеке, по ушам и подбородку. Наливаю на ватный диск антисептик и прижимаю к ране в уголке губ. Если драки не было, то откуда это? Камень отлетел? Задумавшись, провожу большим пальцем по бледно-розовой окантовке нижней губы Саши. Мягче, чем кажется. Светлые ресницы вдруг вздрагивают, и уже через мгновение Морев смотрит прямо мне в глаза.

– Больно? – спрашиваю встревожено.

– Нет, – отвечает он и опускает взгляд на мои губы. – Просто мне показалось, что ты собираешься поцеловать меня, воспользовавшись ситуацией.

Вдох першит в горле. Сейчас не время, но эмоции и мысли бесконтрольны. Вспоминаю нашу игру в спортивном зале и то, чем все закончилось. Холодный валун падает на дно живота, так ощущается неприятная правда. Может, я и нравилась Саше раньше, но теперь это не имеет значения. Думаю, сейчас я для него не больше, чем просто девочка из детства. Убираю руку от его лица и комкаю в пальцах влажный ватный диск:

– Не волнуйся. Я помню, что с замарашками ты не целуешься.

– Когда я такое говорил?

– Когда мы играли в «тридцать три».

– А-а-а… ну так я соврал, – с легкостью бросает он, отправляя меня в моральный нокаут.

– О чем именно?

– Обо всем.

– Ты перестанешь загадывать мне загадки?

– Да я и сам не могу их разгадать.

Секунды утекают, Морев смотрит на меня, не моргая, а я не знаю, что делать. Похоже, сильно он головой приложился, а у меня и без того мозги набекрень. Между нами точно стена из толстого стекла, мы видим друг друга, но никак не можем понять, не можем докричаться.

– Нужно… – Принимаюсь судорожно собирать использованные салфетки по полу. – Нужно обработать затылок.

– Хорошо. Только не делай мне лоботомию.

Тихо цокаю языком, забираясь на диван. Он просто неисправим. Промываю рану антисептиком, отодвигая волосы. На мое счастье, все не так страшно, кровотечения нет, но шишка внушительная.

– Ну что там? Мозг видно?

– А он есть?

– О! Ты тоже пошутила?! Ну наконец-то!

– Не дергайся, – строго велю я.

Саша склоняет голову и упирается виском в мое колено. Приоткрываю рот, порывисто вдохнув, и медленно выдыхаю. Голова пустеет, а глупое сердце увеличивается в размерах. Дурацкий дурак Морев. Ну вот и что мне с тобой делать? Ласково провожу кончиками пальцев по его макушке, и тихо глотаю горькие слезы. Это боль и сожаление. Сочувствие, тревога, страх. Я со своими разбитыми коленками еще подарочек по сравнению со всем этим.

– Сейчас приложу холод, – предупреждаю я.

– Угу, – мычит Саша, устраиваясь удобнее.

Вот так и сидим. Я держу мясо, замотанное в полотенце, у его затылка, а он размеренно дышит, положив голову мне на колени. В квартире тихо, лишь с улицы доносится урчание машин. Буря эмоций медленно стихает и отступает, оставляя легкую дымку смятения.

– Настя, – тихонько зовет Саша.

– Да?

– Спасибо. И прости, что…

– Даже не смей. Не вздумай извиняться.

– Я думал, ты любишь, когда я извиняюсь.

– Вот как только поправишься, встанешь на колени, а пока… пока просто поправляйся.

– Хочешь поставить меня на ноги, а потом на колени? – его голос слаб, и он глотает звуки, будто в стельку пьян. – Звучит заманчиво. Так и сделаем.

Смешок толчком бьет по грудной клетке, но я закрываю рот, чтобы не рассмеяться в голос, а вот Саша сдавленно хихикает. Весело ему? Сумасшедший.

– Хватит уже упражняться в юморе, – в моем тоне явно не хватает строгости, но я стараюсь. – Сейчас тебе нужен покой.

– Мне просто нравится, когда ты смеешься, – сонно бубнит он и немного ерзает, потираясь щекой о мою ногу.

– Да? Что же ты в школе с шутками ко мне не подкатывал?

– Знаешь, если бы я понял раньше, чем именно смогу привлечь твое внимание, то прыгнул бы под машину.

– Сдурел?!

– Эта шутка не смешная, да?

– Конечно, нет!

– Ладно, забыли.

– Морев, – перекладываю холодный компресс в левую руку, а правую опускаю на его лоб, – ты меня с ума сведешь.

– В плохом смысле или в хорошем?

– Во всех.