Это всегда был он

Саша покачивается и хватается за перила, а я так и сжимаю плотную ткань толстовки в окаменевших пальцах. Белые волосы на затылке испачканы кровью, черная куртка в пыли, на локте рваная дырка.

– Что…

– Настя, иди домой, – сипло говорит Морев. – Я сегодня не… не в… не в форме.

Он ставит ногу на ступеньку ниже, но немного промахивается, скользнув подошвой кроссовки по бетонному ребру. Инстинктивно обхватываю запястье Саши и ныряю ему под руку, стараясь удержать на ногах нас обоих. По подъезду прокатывается измученная ругань, и я зажмуриваюсь.

– Прости-прости, – бормочу испуганно. – Что случилось? Тебе больно?

– Щекотно. Что ты… что ты делаешь? Отпусти сейчас же.

Но я крепко держу руку Саши и с опаской заглядываю ему в лицо. Сердце на пару секунд останавливается. Щека расцарапана, в уголке губ запекшаяся ссадина, а глаза… едва открытые, мутные. Тело прошибает ледяная дрожь, паника дезориентирует.

– Все так плохо, да? – болезненно хмыкает Саша, и на меня словно переворачивается ведро холодной воды, отрезвляя и приводя в чувство.

Фокус внимания сужается до первостепенных действий. Нужно поскорее отвести его домой, а потом уже во всем разбираться и истерить.

– Разворачивайся, – ровным тоном приказываю я.

– Настя, я…

– За мной должок, и не один, – перебиваю решительно. – Моя очередь тебя спасать.

– Ни в коем случае.

Саша пытается снять руку, но перевес сил сейчас явно на моей стороне. В таком состоянии Морев и кузнечика не одолел бы, а значит, я с ним точно справлюсь и, разумеется, никуда не отпущу.

– Даже не думай. Я могу легко столкнуть тебя с лестницы, а потом тащить наверх за ногу. Хочешь проверить?

– А ты жестока.

– Только при необходимости.

– Настя, я… мне нужно… – Он отворачивается и снова пытается высвободиться, и я замечаю, как дергаются мышцы под бледной кожей его лица, как надуваются вены на шее, когда он пытается пошевелить плечом. – Я должен идти.

– Нет! – выкрикиваю с ужасом. – Ты же сам говорил, что не герой, вот и не строй из себя Супермена! Ты едва на ногах стоишь! Дай мне тебе помочь!

Мой напор, очевидно, поражает Морева, потому что с ответом он не находится. Я и сама с трудом понимаю, что делаю, но надо поскорее затащить его в квартиру, пока хватает прыти. Напрягаю ноги и спину и медленно разворачиваюсь, балансируя на ступеньке, точно воздушная гимнастка с бревном в руках. С очень тяжелым бревном, стоит признаться.

– Я могу идти сам.

– Давай не будем это проверять. Не хочу потом объяснять полиции, откуда в моем подъезде лужи девственной крови.

– Мне жаль тебя расстраивать, – тихонько посмеивается Саша, по всей видимости узнав, чьи слова я только что повторила, – но я уже давно не…

– Шагай уже, а не болтай.

– А ты все еще…

– Сейчас хочешь это обсудить?!

– Ладно-ладно. Ты ведь сама подняла эту тему, я всего лишь пытаюсь поддержать беседу.

Единственное, в чем сейчас старается преуспеть Саша, так это в отвлечении меня глупой болтовней, но это едва ли работает. Я чувствую, с каким трудом дается ему каждый вдох и шаг. Чувствую, как на самом деле он слаб, но все пытается строить из себя крутого. Глупый, глупый Морев! Куда ты вляпался?! Мое дыхание учащается, воздуха не хватает, кровь пульсирует в висках. Он попал в аварию? Его избили? Насколько все плохо? Смогу ли я действительно помочь? Отмахиваюсь от назойливых мыслей, нагоняющих еще больше жути, и сосредотачиваюсь на том, чтобы добраться до квартиры без новых травм.

– Сейчас. Еще чуть-чуть. Пара ступенек, – приговариваю я, боязливо поглядывая на Сашу.

– Не надо со мной как с пятилетним.

– Так я и не тебе.

Наконец поднимаемся на площадку четвертого этажа, дверь в мою квартиру распахнута. Завожу Сашу в прихожую, и его неожиданно качает в сторону. Прижимаюсь спиной к стене, ненадолго потеряв равновесие, а Морев чудом умудряется выставить руки, разместив их по обе стороны от меня, и тут же склоняет голову, обдавая шею жарким дыханием. Ток проносится по предплечьям к локтям, но я боюсь сделать хуже и поэтому не двигаюсь.

– Саш… – тихонько зову я. – Ты как?

Взмокший лоб опускается на мое плечо, и я все же мягко касаюсь ладонями напряженной спины. Да что же произошло? Подрался? С кем? Надеюсь, не с Зубастиком, этого я себе никогда не прощу. Боже, ну что за мысли? Сейчас неважно, кто это сделал, главное – чтобы с Сашей все было хорошо. А если у него сотрясение? Вдруг что-то сломано? Слезы застилают глаза, но я борюсь с ними, потому что мне нужно быть сильной, ведь впервые Морев нуждается в моей помощи, а не наоборот.

– Тебе бы прилечь, – выдавливаю я, легонько поглаживая плащевую ткань куртки. – Слышишь?

– Прости. – Он отталкивается от стены, мимолетно задев губами мою скулу, и выпрямляется. – Голова закружилась. Не страшно, я в порядке.

Стоим лицом к лицу, так близко, что я могу разглядеть всю глубину боли в темных трещинах голубых глаз. Ему гораздо хуже, чем он показывает. Мои ресницы трепещут, пытаюсь сдержаться, но не могу. Брови напрягаются, губы искривляются.

– Настя, прошу тебя, не надо. На мне быстро все заживает. Это ерунда.