Это всегда был он

– Нет, Мор, – дразняще ласково говорит Зимин. – Ты, как оказалось, все еще хорошо ее знаешь. И ты, как всегда, рядом, когда нужен. Верный рыцарь Настеньки тут как тут.

Морев дергает подбородком, точно в нем сидит что-то или кто-то, и это чудище хочет выбраться. Пытается раздробить кости и выпустить наружу все, что спрятано – негодование, злость, ярость, направленные на мир вокруг, на каждого его обитателя.

– Я использовал его. – Дима стыдливо опускает голову. – Тот план, который ты придумал еще в школе для идеального свидания. Помнишь? Речка, мольберт, чай. Художественный пикник. Она была в восторге.

Саша сжимает кулаки, он снова готов броситься на Зимина, но чудом сдерживается. Этот ментальный удар почти так же сладок, как настоящий. Морев заслужил. Только это и заслужил. Значит, между Димой и Настей уже что-то есть. Значит, совсем скоро она получит все, о чем мечтала.

– Ты ревнуешь, – говорит Дима.

– Нет.

– Признайся уже, Сань. Признайся и…

– Заткнись! – яростно выпаливает Саша, тыча в него пальцем. – Ты все это заварил! Из-за тебя они к ней прицепились! Сегодня все обошлось, но…

– И завтра обойдется. Ты ведь не дашь ее в обиду.

– Если Макс узнает…

– Ему же хуже.

– Ты не понимаешь, – отчаянно шепчет Морев.

– Все я понимаю, – бесстрастно говорит Дима. – Ты казнишь себя его руками. Заставляешь его и не только наказывать себя, потому что так проще. Так к тебе не прикопаться, никто не обвинит, что ты сам себя гробишь, ведь по факту это делает Макс. Только меня тебе не обмануть. Расскажи ему правду. Расскажи, как все было на самом деле. Хочешь, я буду тебя колотить? Только прекрати уже…

Морев отшатывается, делает несколько мелких шагов назад, а Дима, наоборот, движется вперед.

– Хватит, Мор! Ты ни в чем не виноват. Это случилось не из-за тебя, и ты…

– Нет. Нет, не хватит! Не лезь ко мне!

– Назад не повернуть, Настя тебя разбудила. Не хочешь за нее побороться?

Морев мотает головой, продолжая пятиться, а Зимин все напирает:

– Хрень собачья. Я тебе не верю. Что ты делал у ее подъезда? Зеленкой она тебя измазала? Весело было?

– Отвали, – озлобленно говорит Саша, но Дима едва ли пугается.

Он опускает руку на плечо друга и сжимает его, останавливая побег. Дима вообще ничего не боится и причем уже давно. Его главная суперспособность в том, что он отлично умеет служить отражением других людей, точно знает, что им нужно и как себя вести, чтобы дать им это. Правда, за этот дар пришлось заплатить непомерно большую цену. Зимин так старался облегчить жизнь близким, что разучился понимать, что нужно ему. Не знает, кто он и куда стремится, но сейчас это не имеет значения. Он хочет помочь другу, тому, кто столько лет был для него путеводителем. Саша нужен Диме, прежний веселый и пробивной Морев. Ведь пока его нет, Зимину некого отражать, не за кем идти. Пустое зеркало, пустой Дима.

– Какие цветы она любит?

– Что? – морщится Морев.

– Цветы. Какие нравятся Насте?

– Не знаю.

– Попробуй угадать.

Саша тяжело вздыхает, случившееся сегодня обрушивается на него мешком осколков, которые когда-то давно были блестящими надеждами. Он слишком устал притворяться.

– Назови первое, что придет в голову, – продолжает настаивать Дима.

– Сирень. Ромашки. Не знаю, Зима. Спроси у нее сам. Да и она будет рада любому букету, если он от тебя.

– А цвет?

– Зачем? – измученно спрашивает Саша.

– Просто скажи.

– Раньше был желтый.

– Откуда ты это знаешь?

Саша вспоминает ядовито-желтый дождевик Насти, за который он дразнил ее, называя Джорджи[2], ее тетради, обложки которых были того же цвета, ужасный мохнатый помпон, напоминающий дохлого цыпленка, который она носила на рюкзаке.

– Просто знаю, – отвечает он.

Дима скромно улыбается и хлопает Сашу по плечу:

– И ты прав. Во всем. Понимаешь, что это значит?

– Это ничего не меняет.

– Уже изменило.

Тягостное молчание замирает между ними. Саша стискивает зубы и цедит:

– Скажи честно… ты полез к ней, только чтобы меня позлить?

– Сначала да.

– А теперь?

Зимин медлит с ответом, и Саше этого достаточно, чтобы понять – Настя нравится Диме, по-настоящему нравится. Симпатия робкая, неокрепшая, но она есть. Из-за двери в дом доносится собачий лай и детский визг. Зимин оглядывается, а Морев хлопает его по руке, отступая к калитке:

– Дэн к ней больше не подойдет, но с Максом тебе придется разобраться самому.

– Ты действительно хочешь, чтобы это сделал я?! – кричит Дима ему вслед.

Саша ничего не отвечает, хотя внутри сгорает от желания завопить: «Нет! Не смей! Не приближайся к ней! Я сам!» Воет ветер, хлопает дверь машины. Морев заводит мотор, но не знает, куда ехать. Куда бежать, если везде рядом остается человек, которого он люто ненавидит, который мешает ему жить, дышать, радоваться? Некуда. Ведь от себя не убежишь.

* * *