Это всегда был он

Морев достает телефон, неловкие пальцы ищут в списке контактов нужный. Всего пара гудков и из динамика доносится удивленное:

– Да?

– Есть разговор.

– Соскучился? – смеется Дима.

– Очень, – выплевывает Морев. – Где ты?

– Почти дома.

– Хорошо. Буду минут через двадцать.

– Я могу забрать тебя.

– Не надо.

– Ладно, тогда…

Саша бросает трубку и широким шагом покидает двор. И кажется, даже ночь не такая темная, как то, что ждет впереди.

По старому, потрепанному временем подъезду шорохом разносятся шаги Морева, он поднимается на второй этаж, подходит к двери квартиры и тут же открывает ее, даже не удосужившись постучать. Стянув кроссовки, Саша знакомым маршрутом входит на кухню. Дима оборачивается, ни капли не удивившись, за его спиной шумит закипающий чайник, а в руках две чашки.

– Чай? Кофе? – предлагает он.

– Ага, и шоколадку с печеньками, – едко отвечает Морев.

– Есть зефир.

– Здорово. Им от Макса и откупишься.

– Что? – недоуменно спрашивает Дима.

– Что слышал!

Зимин прищуривается, оглядывая друга. Он выглядит так, будто полз сюда через лес несколько дней без еды и воды: пыльные джинсы, впалые щеки, всклоченные волосы, а глаза стеклянные и пустые.

– Сань, ты пьян?

– Отстань от Насти! – Заявление прокатывается по квартире и растворяется в оглушительной тишине.

– Серьезно? – тихо усмехается Дима.

– Я видел Дэна у ее подъезда. Сразу после того, как ты уехал.

Дима хмурится и опускает взгляд, чешет подбородок и медленно подходит к столу.

– Присядь, Сань, – говорит Зимин, занимая один из стульев.

– Не втягивай ее, – продолжает настаивать Морев, не двигаясь с места.

– Куда?

– Ты знаешь.

– Нет, не знаю. То, что вы с Максом устроили…

– Думаешь, все это ерунда? Думаешь, он не хочет отомстить и тебе?

– За что? – Дима вдруг становится опасно серьезным, черты его лица заостряются, а взгляд пронзает холодом, совсем как у Саши.

Грудь Морева быстро поднимается и опадает, паника управляет мыслями. Никто больше не должен пострадать. Никто, кроме него самого.

– Что ты делал в ее дворе? – спрашивает Дима.

– Какая разница? Важнее, что там делал Дэн. Ты должен оставить Настю в покое, иначе…

– Не верю, что ты это говоришь. – Дима качает головой и бранные слова сыплются из его рта. – Очнись, Мор! Кого ты боишься?! Какого черта позволяешь ему…

– Не лезь! – затравленно отвечает Саша, в бешенстве загнанного зверя распахнув глаза. – Не смей!

– Целый год не лез. Год! Ждал, пока ты в себя придешь, очнешься и воткнешь уже Макса башкой в землю! Думаешь, он – твое искупление? Веришь, что так тебе станет легче? Считаешь, что один виноват? Я тоже был там! Тоже все видел! Но это был его выбор! Только его! Ты не мог ничего сделать! Никто не мог! – гневно кричит Зимин.

Саша поджимает губы и нервно трясет головой.

– Прекрати, – умоляюще говорит Дима. – Тебе же это по силам. Пошли Макса к черту и возвращайся… возвращайся к нормальной жизни.

Молчание Саши, точно выстрел. Такое же резкое, громкое и смертельное. Он не хочет.

– Какой же ты слабак, – разочарованно произносит Зимин.

– Оставь…

– Нет.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь! Я не собираюсь жить по указке этих идиотов! Не собираюсь уподобляться тебе!

Саша дергается, как от удара. Сердце исчезает из его груди, голова пустеет.

– Вот и отлично, – глухо произносит он. – Я просто хотел предупредить.

Морев разворачивается и направляется к выходу. Зимин запрокидывает голову, скривившись от отчаяния, и бросается за ним следом.

– Сань! Стой! Погоди! Давай мы…

– Прости. – Надтреснутый шепот замораживает время. – Все хорошо. Пусть лучше это будешь ты.

Дима и Саша смотрят в глаза друг другу. Первый – с теплой надеждой, желанием принять, помочь, утешить, а второй – с могильным холодом, самоличным приговором и безразличным смирением. Дверь открывается с тихим скрипом, впуская в прихожую прохладный воздух, а после закрывается, в очередной раз поставив болезненную точку.

* * *

Вчерашний вечер оставил после себя странный осадок, который не получается смыть ни горячим кофе, ни сладким чаем, ни даже сорокаминутным душем, но я продолжаю готовиться к свиданию. Дима с самого утра пишет мне, не позволяя ни на минуту забыть о нашей встрече, и с каждым сообщением я начинаю нервничать все больше. Когда-то свидание с Зиминым было моей мечтой, я загадывала его на Новый год, сжигая листок под бой курантов, и на день рождения, задувая свечи на именинном торте. Иногда перед сном я фантазировала, представляя в деталях, как все это будет происходить. Мы бы договорились о встрече у входа в парк, прогулялись по каменным дорожкам, поболтали об увлечениях и школе, взяв по рожку мягкого мороженого, а после поехали в «Космос», чтобы посмотреть фильм или мультик. Мило. Непринужденно. Легко. И сейчас какая-то часть из этого может исполниться, но я почему-то не чувствую благоговейной радости, словно у этого желания истек срок годности, а новое пока еще не придумано.