Это всегда был он

– Дим, не думаю, что у нас есть время на торги. Я все равно поеду.

– Вряд ли он будет рад.

– И что предлагаешь?! Сидеть сложа руки?!

– Успокойся. Я понял. Буду у тебя через пять минут, – голос Зимина кажется чужим, в нем столько ужаса, что у меня закладывает уши.

Ему снова приходится проходить через это. Переживать то же, что и год назад.

– Может, лучше я сама? Вызову…

– Настя, пожалуйста… – перебивает он. – Один раз я уже опоздал. Второй я не… я…

– Второго не будет. Он не такой.

– Надеюсь, ты знаешь его так же хорошо, как и он тебя. Выезжаю. Жди у дороги.

Дима паркует машину во дворе двенадцатиэтажного дома. Напряжение трещит в висках. Выбираюсь наружу и тут же запрокидываю голову. Красная кирпичная «свечка» тянется вверх, крыша укутана туманной пеленой и вечерней тьмой. Как же там высоко. С губ срываются полупрозрачные облачка пара, влажный воздух оседает неприятной тяжестью на волосах.

– Может, все-таки побудешь здесь? – взволнованно спрашивает Дима.

– Нет, – отвечаю твердо. – Я пойду.

Он молча кивает, и даже в этом коротком жесте чувствуется несвойственная ему уязвимость. Мы оказались именно в той точке, которой Зимин боялся больше всего. Контроля над ситуацией нет, а случайность и импульсивность могут привести к разрушительным последствиям. Любая ошибка, даже самая маленькая, может обойтись нам очень дорого.

– Дим, мы этого не допустим.

Он снова опустошенно кивает, но едва ли мне удается его успокоить. Я и сама с трудом верю в то, что говорю, но надежду терять нельзя. Что тогда останется? Смириться? Наблюдать со стороны, как Саша продолжает медленно гнить в этой тюрьме внутри своей головы? Нет, ни за что!

Дима ведет меня к подъезду, набирает код на домофоне и открывает тяжелую дверь. Двигаюсь словно на автомате, ничего вокруг не замечаю. Крошечный лифт везет нас все выше, колени трясутся, но я стараюсь не подавать виду. Самый большой враг сейчас – это страх, и я не могу позволить ему управлять мной. Буду бояться потом. Плакать и проклинать всех вокруг тоже. Все потом! Как только мы заберем Морева отсюда, как только я буду знать наверняка, что он в безопасности.

Проход на крышу оказывается открыт, а это значит, что Саша точно должен быть где-то здесь. Дима пропускает меня вперед, и я взволнованно хватаю ртом воздух. Ветер воет и нещадно хлещет по щекам, а приближающаяся гроза ощущается едким запахом озона. На несколько мгновений все-таки теряю контроль: тело перестает слушаться, мысли ударяются в панику. Темно. Высоко. Холодно. Мелкая дрожь пронзает кожу, точно на мне прорастают десятки кактусов, и я мотаю головой, боязливо попятившись.

– Настя…

– Сейчас. Секунду. Я… я просто чуть-чуть боюсь высоты.

– Тогда…

– Нет-нет. Я иду. Все нормально.

Делаю парочку глубоких вдохов и выдохов. Дима берет меня за руку, но я совсем не чувствую его тепла. Эта крыша пропитана промозглой обреченностью, в каждой трещине, в каждом уголке таятся монстры. Я не вижу их, но нутром чую, как они шевелятся, слышу призрачный омерзительный шепот, вгоняющий в тихий ужас. Шагаю почти вслепую, с трудом переставляя ноги, и стараюсь не думать, сколько метров отделяют меня от земли. Поворот, еще один. Дима вдруг останавливается, и я едва не врезаюсь в его спину. Выглядываю из-за плеча, в углу заметен темный силуэт. Это Саша, волосы его выдают. Он сидит, положив руки на согнутые колени, лицо видно плохо, но интуиция подсказывает – расслабляться рано.

Дима оглядывается, и я с трудом сглатываю. Его глаза… стеклянные, будто кукольные. Он растерян, напуган и сломлен едва ли меньше, чем Саша. Это место трагично для них обоих, а история повторяется. Адское колесо сожалений, обид, боли и печали все крутится и крутится. Меняются роли, обстоятельства, декорации, но актеры все те же. Они все в ловушке, правда, есть и кое-кто новый – я. Теперь это и моя история тоже, но… Что я могу? Какая роль у меня? Спасительница? Причина, чтобы обо всем забыть? Нет, так это не работает, но я не могу остаться в стороне. У бездействия тоже есть последствия.

– Побудь здесь. Ладно? Сначала я с ним поговорю, – обращаюсь к Диме, коротко сжав его ладонь, и делаю опасливый шаг вперед, а затем еще несколько.

Приближаюсь к Саше, но он продолжает смотреть перед собой. Его словно и нет здесь вовсе. Только оболочка, пустой сосуд. Вдавливаю ногти в ладони и глубоко вдыхаю, воздух такой густой, что легкие сводит от болезненного спазма. Я должна быть сильной. Должна быть смелой. Ради него.

– Саш! – зову громко, но порывистая волна холода подхватывает мой крик и уносит его в противоположную сторону. – Саша! – повторяю еще раз.