Это было в Одессе

Заметив удивленный взгляд Казарина, леди Эдит сказала раздраженно:

– Ах, да, этикет и правила приличия лучшего лондонского общества. Устав, предписанный Ее Британским Величеством королевой…

Она снова посмотрела на Казарина:

– Но мы на Востоке! Мы на Востоке, мистер Казарин, в стране, объятой революцией и интервенцией и еще Бог знает чем. И через две недели я уезжаю, я уезжаю в Каир. Можно мне будет вспоминать вас, небольшое приключение в стиле Мопассана в стране Гражданской войны…

– Вы знаете литературу довольно хорошо, – сказал холодно Казарин.

– О да, мы, британки, занимаемся ею очень охотно. Чего нельзя, кажется, сказать о русских женщинах… По крайней мере, я не слышала ни одной цитаты из уст нашей приятельницы, очаровательной мисс Ор. Не правда ли?

Коротко Казарин сказал:

– Если миледи хочет мне нанести визит в такое необычное время, мы должны свернуть направо.

Они пошли молча. Леди снова поправила манто и опустила голову, прислушиваясь к шагам, звучавшим по панели.

Когда вспыхнуло электричество в комнате Казарина, леди Эдит сказала нервно:

– Гардины… гардины у окна надо опустить, все-таки…

Казарин занялся этим. Расхаживая по комнате, леди осматривала ее, затем она сказала, увидев, что Казарин смотрит на нее:

– Мистер Казарин, мы сядем на диван и все-таки я надеюсь послушать о вашем прошлом. Мы устроим элегический вечер воспоминаний в пять часов утра…

Казарин оставил гореть только большую лампу под абажуром темно-синего цвета. Леди Эдит глядела на него искрящимися глазами:

– Вы всегда так холодны и уравновешены…

Улыбка скользнула по лицу Казарина и спряталась в углах губ:

– Профессия, миледи. Без этого нельзя было бы состоять в разведке. А это мне нужно…

Леди удивилась:

– Нужно? Я думала, что джентльмен только в случае крайней нужды…

Но сейчас же она оборвала:

– Простите… Итак, мистер Казарин, я слушаю…

Леди Эдит полулежала на мягких подушках дивана.

Глаза Казарина, блестя в синеватом полусвете, глядели на нее пристально и серьезно. Он хотел что-то сказать, но стук в дверь перебил его.

– О… – сказала леди Эдит встревоженно. – Какой ранний визит…

Казарин вскочил. И снова леди Эдит успела заметить в этот момент, как сквозь обычное лицо, холодное спокойное лицо Казарина, проступило новое, которое леди Эдит где-то смутно видела.

Он сказал тихо, чужим голосом:

– Я сейчас посмотрю…

Стук повторился. Подойдя к двери, Казарин спросил тем же чужим голосом:

– Кто?

– Можно? – спросил женский голос.

Дверь распахнулась, и на пороге показалась Анна Ор, смертельно-бледная…

Казарин автоматически закрыл за ней дверь. И мертвое молчание воцарилось в этой комнате, тускло освещенной лампой под синим абажуром.

Это молчание длилось не менее минуты. Затем, прерывающимся голосом, Анна Ор сказала:

– Мне было так жутко… Я помешала, простите, я помешала…

Неожиданно она опустилась в кресло и закрыла лицо платком.

Леди Эдит, встав, сказала повелительным голосом:

– Мистер Казарин, вы проводите меня! Простите, мисс Ор, если я отниму мистера Казарина у вас еще на несколько минут. Он сейчас возвратится…

С иронией, с иронией Холлстенов, леди Эдит прибавила:

– Мы собирались здесь заняться элегическими воспоминаниями прошлого. Доброго утра, мисс Ор…

Сходя по лестнице и не глядя на Казарина, леди Эдит сказала:

– Я прошу прощения, что отзывалась о мисс Ор в не совсем почтительном тоне: я не знала, что мисс Ор занята иными делами и не имеет поэтому времени для литературы…

– Но, – начал Казарин.

Но леди Эдит быстро пошла вперед. Их шаги гулко стучали по панели тротуара, смоченной росой. Косые лучи рассвета освещали верхние этажи домов.

Так же молча они попрощались у входа в гостиницу «Бристоль», леди Эдит быстро прошла в дверь, открытую заспанным швейцаром.

Казарин вернулся обратно, но Анны Ор уже не было. Он оглянул пустую комнату и, пожав плечами, сказал:

– Положительно, я становлюсь мопассановским героем… На что только не приходится идти…

Он еще раз пожал плечами, подошел к письменному столу и, перебирая бумаги, неожиданно рассмеялся. Этот смех, которого никто не слышал, этот смех прозвучал чуждо и странно. Тому, кто посмотрел бы на Казарина, стоявшего спиной к свету и смеявшегося, никогда не поверилось бы, что этот смех принадлежал Казарину, гусарскому офицеру, причисленному к британской разведке… Казарин оборвал этот странный смех и сел в кресло: он работал у письменного стола до восьми часов утра, а затем, умывшись холодной водой, поехал к Гавварду.

Глава 14

Постороннему взгляду могло бы показаться странным, почему мистер Джонсон, осмотрев тела самоубийц в гостинице, сразу напал на след заговора.

Но все гениальные открытия этой ищейки объяснялись очень просто: мистер Джонсон нашел возле кровати самоубийц бланк с штампом:

– Лазарет № 124, Трафальгар-сквер, Лондон, Министерство здравоохранения…

Мистер Джонсон нашел бумагу со штампом, на которой был записан адрес кабачка в Поплере. Этот старый обрывок бумаги, очевидно, сохранившийся только потому, что в него завернули какой-то предмет, может быть, кольцо или часы, послужил путеводной нитью ищейке из Скотленд-Ярда.