Если у вас нет собаки…

Издав грудной рык, Друж положил лапу на плечо хозяина. Денис Евгеньевич оставался неподвижен. Друж будил, хозяин не просыпался. И словно по негласному сговору прекратился снегопад, затихла метель, ветер теперь гудел где-то в верхушках деревьев, как бы заявляя о своей непричастности к беде, обрушившейся на Дениса Евгеньевича.

Реальность погрузилась в таинственно-зыбкий ночной мираж. Из-за туч показался молочно-желтый полумесяц в обрамлении равнодушных звезд; Друж смотрел на него с тоскою, полумесяц отражался в его глазах влажным бликом.

Лицо Дениса Евгеньевича было покрыто голубоватым инеем, на ресницах серебрились узорчатые снежинки, в выбивающихся из-под шапки волосах сверкали бриллиантовые льдинки.

Друж долго выл на месяц и звезды, изливая перед ними душу; затем прилег рядом с хозяином, прислушался к едва слышным хрипам, слабо срывающимся с обледенелых губ Дениса Евгеньевича, задумался.

Жизнь виделась ему глубокой страшной пропастью; он все летел и летел вниз (вроде как жил), готовый в любой момент удариться о каменистое дно. Дно — это смерть. А если смерть рядом, если уже потирает свои старческие ладони в предвкушении мрачного торжества, не попробовать ли ему использовать последний шанс? Что терять, когда и последняя надежда потеряна?

Друж встал, обошел несколько раз вокруг Дениса Евгеньевича. Обнюхал сапоги, лизнул затвердевшую штанину, попробовал на зуб полу дубленки, чихнул. Далее он облизал покоящуюся на груди холодную руку хозяина, потоптался на месте, слизнул со щеки иней и принялся за работу.

Для начала сделал небольшой подкоп под левым плечом хозяина, нагнулся, вцепился зубами в ворот дубленки и дал задний ход.

Что ты будешь делать! Ни на сантиметр Денис Евгеньевич не сдвинулся. Тяжела ноша, ох тяжела.

Друж разжал зубы, сделал очередной круг, обходя неподвижного хозяина, повыл на месяц и занял исходную позицию.

Челюсти сомкнулись на вороте. Опираясь на задние лапы, Друж напряг шею, выгнулся и совершил прорыв — хозяин пополз по снегу. Медленно, словно улитка, но пополз. Друж тащил Дениса Евгеньевича в гору, изредка делая вынужденные остановки. Задние лапы утопали в снегу, нагрузка увеличивалась, ход замедлялся. И тогда он начинал кататься по снегу, и снег под тяжестью собачьего тела приминался, становясь менее рыхлым. Затем Друж утаптывал снег лапами, для подстраховки — чтобы уже наверняка.

На середине пути Друж был вынужден сделать более длительную остановку. От постоянного напряжения шейные мышцы свело судорогой, задняя лапа подрагивала и не хотела сгибаться, спина пылала, как будто Дружу между лопатками вонзили раскалённый лом.

Друж лег на снег в метре от хозяина — в этот момент наверху проехала машина. Ему хотелось вскочить, выбежать на дорогу, загавкать… Не смог. Тяжелые веки настойчиво смыкались, и, как он ни старался не закрывать глаза, глаза закрылись сами. В смутной дреме он провел не больше четверти часа. Очнулся от боли в лапе.

Денис Евгеньевич лежал на боку. Не может быть, неужели сам смог перевернуться? Друж подошел к хозяину, подал голос. Лай потонул в безликой, колдовской тиши.

Вторую часть пути Друж тащил хозяина рывками. Полностью обессилев, он автоматически делал рывок за рывком.

…Вытащив хозяина на дорогу, Друж начал крутиться на месте, ошалев то ли от усталости и боли, то ли от снизошедшего провидения.

Из черной машины, которой волей-неволей пришлось остановиться перед лежавшим на пути человеком и скулящим псом, вышли двое мужчин. Один хотел подойти к Денису Евгеньевичу, но второй успел схватить его за плечо.

— Илья, стой! Укусит!

— Бобик! — произнес мужчина. — Шарик! Мухтар! Сидеть!

Друж уселся на задние лапы. Мужчины приблизились к Денису Евгеньевичу. Тот, что был выше, сел перед ним на корточки; коренастый с опаской наблюдал за Дружем.

— Миха, вызывай «скорую».

— Хочешь сказать, он жив?

— Пока да.

Друж загавкал.

— Тише, песик, тише. Мы хотим помочь.

Друж завилял хвостом. Он верил людям, он знал, они обязательно помогут хозяину. Пусть даже ради этого придется пожертвовать им — Дружем.

Глава тринадцатая Расставание

Михаил вернулся к машине, хотел сесть в салон — помешал возглас Ильи:

— Перенести бы его.

— Офонарел?! Не трогай. Врачи приедут, пусть переносят.

— Миха, включи мозги, мужик на проезжей части лежит. Затор будет.

— Затора не будет, движение здесь мертвое.

Друж лег, плотнее прижавшись к Денису Евгеньевичу.

— Твой хозяин? — сочувственно спросил Илья, склонившись над Дружем. — Что с ним произошло, Мухтар? Избили?

Помолчав, Илья выпрямился, взял из машины перчатки и кивнул другу:

— Я за ноги, ты за руки.

— Илюх…

— Давай, резче!

Едва Илья коснулся стоп, Денис Евгеньевич застонал.

— О-о, — ухмыльнулся Михаил. — Очухался! Зря «скорую» вызвали.

— Ты видишь, он замерзает. Человек замерзает, Миха!

— Ладно, не ори. — Михаил взял Дениса Евгеньевича за руки, и они оттащили его к обочине.

Друж не препятствовал.

«Скорая» возникла на дороге, бесшумно мигая синим глазом. Из машины вышла врач — средних лет женщина с уставшим лицом. За ней на дорогу выскочила молоденькая девушка-фельдшер.