Если бы мы были злодеями

Я так и сделал и заметил звезды: крошечные мерцающие точки, разбросанные по небосводу и сверкающие, как блестки. На одно драгоценное мгновение мир застыл. А потом в Замке раздался грохот, крик, и что-то внутри меня будто разлетелось вдребезги.

Я вздрогнул и уставился на Джеймса, а он – на меня. Мы не шевелились, надеясь – молча, отчаянно, – что кто-то неуклюжий сбил бутылку со стойки, поскользнулся на лестнице или сделал что-нибудь еще, нечто глупое и невинное. Но прежде чем кто-либо из нас успел сказать хоть слово, мы услышали новый звук. Крик.

– Ричард, – выдохнул я, и мое сердце подпрыгнуло. – Готов ручаться.

Мы ринулись к дому. Я пытался прямо держаться на ногах.

Дверь оказалась распахнута настежь, но народ полностью заблокировал ее, столпившись около проема. Мы с Джеймсом оттолкнули студентов, чтобы попасть в кухню, куда набилось по меньшей мере двадцать человек.

Джеймс первым прорвался туда, сбив по пути двух лингвистов-первокурсников. Я был недостаточно трезв, чтобы оценить расстояние, и врезался в друга, когда он остановился, но люди, столпившиеся в кухне, невольно удержали нас от падения.

Виолончелист, который разговаривал с Мередит в саду, скрючился на полу, закрыв лицо рукой: кровь сочилась между его пальцев. Филиппа присела рядом с ним, устроившись прямо посреди сверкающей россыпи битого стекла. Мередит и Рен орали на Ричарда, тот громко огрызался, их голоса заглушали друг друга, и в этом хаосе ничего нельзя было разобрать, – кроме того, из столовой все еще доносились взрывы смеха и музыка.

Александр стоял чуть поодаль от Ричарда, опираясь на Колина, и был не в состоянии вмешаться, поэтому мы с Джеймсом двинулись вперед, чтобы принять решение самостоятельно.

– Что случилось? – требовательно спросил я, пытаясь перекричать грохот музыки и голоса.

– Ричард спустился сюда и безо всякого предупреждения ударил его! – ответила Филиппа, бросив на виновника испепеляющий взгляд.

– Какого черта? Почему?

– Думаю, он наблюдал из окна за тем, что было в саду.

– Успокойтесь, вы все! – приказал Джеймс.

Рен замолчала, но Ричард и Мередит не обратили на него внимания.

– Ты психопат! – вопила она. – Тебя нужно одеть в смирительную рубашку!

– Может, поделишься со мной?

– Это вовсе не гребаная шутка! Ты мог выбить ему зубы!

Парень на полу застонал и принялся качаться из стороны в сторону, с его нижней губы свисала длинная струйка окровавленной слюны. Филиппа быстро встала и скривилась.

– Похоже, что он так и сделал.

Мередит резко обернулась.

– Что?

– Его нужно отправить в лазарет.

– Я отведу его, – сказал Колин.

Он прислонил Александра к стене и широко распахнул дверь. Колин, я и Филиппа подняли виолончелиста на ноги, двое из нас обняли его за плечи, но мы даже не успели выйти из кухни, а Ричард и Мередит уже возобновили свой крикливый поединок.

– Теперь ты счастлив? – Мередит.

– А ты?

– Вы оба, прекратите! – Голос Рен поднялся до опасной высоты. – Заткнитесь, а?

– Рен, это не твоя проблема, – предупредил Ричард.

– Ты сделал это всеобщей проблемой!

К моему удивлению вмешался Джеймс.

– Ладно, – сказал он. – Мне все равно. Пусть дерется, если хочет. – И он потянул Рен за руку.

Она качнулась к нему, но не сдвинулась с места, в ее глазах застыла настороженность, на ресницах блестели слезы.

– Я не могу… – начала она.

Джеймс издал негромкий нетерпеливый возглас.

– Рен, это не имеет отношения ни к кому из нас, – заявил он, игнорируя все сборище студентов. – Давай. – Он бросил на Ричарда мрачный взгляд через плечо. – Он способен сам о себе позаботиться.

– Иди, – жестко велела Филиппа, а Рен в ужасе покачала головой, пытаясь осмыслить происходящее. – Ступай.

Рен опять помотала головой и неохотно позволила Джеймсу увести себя в сад через дверь черного хода.

Когда они ушли, Филиппа скрестила руки на груди и посмотрела на Ричарда и Мередит.

– Ладно, – произнесла она. – Мне тоже надоело ваше дерьмо, поэтому заканчивайте поскорее.

Ричард расхохотался и повернулся к Мередит.

– Что ты там говорила?

Она откинула волосы с лица.

– Дай-ка мне вспомнить. Теперь ты счастлив? Он может засудить тебя за нападение.

– Ты за кого больше беспокоишься – за него или за меня?

– Ты что, серьезно?

– Ответь на гребаный вопрос.

– С чего бы? Мне плевать, если ты окажешься за решеткой, где тебе и место.

Ричард шагнул к ней, и остальные тут же отскочили, но Мередит не сдвинулась ни на дюйм: она была или храброй, или чокнутой.

– Закрой рот, Мередит, – процедил он.

– Или что? Выбьешь мне зубы, как и ему? Рискни.

Я подумал, что, вероятно, «храбрость» и «сумасшествие» не взаимоисключающие понятия.

– Мередит! – позвал я.

Ричард мгновенно повернулся ко мне.

– Не искушай меня, – сказал он. – Тебя понесут в лазарет по частям.

– Уймись! – рявкнула Мередит. – Дело не в нем. Ты срываешься на нем, потому что не можешь ударить меня, а сейчас ты жутко хочешь врезать кому-нибудь!