«Если», 2009 № 03

— Я, видите ли, тут по совместительству представляю одну организацию, очень, скажу вам по секрету, серьезную. И эта организация с самого начала очень интересуется… чем? Правильно! Вот этими вот самыми песчаными дьяволами, которых вы в путешествиях к американской базе ежедневно встречаете на своем пути и даже порой с ними в контакт входите. Да что там порой? Каждый раз и входите. Или не так?

Я завороженно молчал.

— Так, так, тут отрицать нечего. Мы давно записываем все ваши поездки. И не потому что мы интересуемся вами или вашими контактами с коллегами из Пойнт Ван — мы не интересуемся, нет, пока, пока! — нам эта информация совсем без надобности. Нас, как и вас, интересуют прежде всего сами песчаные дьяволы. Только они. Мы давно их изучаем, давно пытаемся понять, действительно ли они разумны. Может быть, это имитация разума? Мы не уверены до конца. А если не имитация, то каким образом могут быть разумны обыкновенные песчаные вихри? И насколько они разумны? Достаточно ли для того, чтобы установить с ними контакт? А ведь контакт — вы только вдумайтесь — это дело государственное, тут частному лицу нельзя доверяться, оно просто не может быть компетентно в таких вещах, тут, ведь вы поймите меня правильно, замешана очень высокая политика.

При этих словах Никита Петрович попытался посмотреть на меня значительно, но вышло, скорее, глупо. Он понял это и снова превратился в незамысловатого человека, который говорит замысловатые речи.

— Вы спросите, какие будут указания вам лично? (Вот уж ни за что бы не спросил, тем более у него!) Отвечу. Практически никаких. Вы свободный человек свободной страны, делайте, что делаете, мы не препятствуем, даже приветствуем слегонца… хе-хе… Но! Никому ничего об этом не говорите. Не видели никаких дьяволов, и все тут. Разве что пару раз за все время, да и то где-то на горизонте.

Тут он поднял вверх указательный палец.

— И вот еще что. Сегодня нечто непонятное случилось, то ли с аппаратурой что-то, но она вроде в порядке, я проверил, то ли еще какая-то непозволительная накладка. Почти вся ваша сегодняшняя встреча с этим вашим Ити — ну и имечко вы ему выбрали, прости Господи — почему-то не записалась, что-то типа помех. Вы не знаете, почему? И что вообще там сегодня было?

Я с самым честным видом ответил:

— Не имею ни малейшего представления — почему. Все, как всегда: он танцевал, потом мы расстались. Правда, странность одну заметил…

— Да-да! Какую? — вскинулся Никита Петрович.

— Раньше он меня почти всегда до самого кратера провожал, а сегодня умчался намного раньше, будто спешил куда-то.

— А если по времени, то вы даже дольше с ним пробыли, чем обычно.

— Может, он поэтому и спешил?

— Может быть, может быть. А может и не быть.

— Может и не быть, — уступчиво согласился я. — А тогда как?

Никита Петрович недовольно поморщился. Кажется, ему не понравилось, что задаю вопросы я, а не он.

— Словом, так, — сказал он. — Никому ничего. Записи передавать мне. Если вдруг запись не получилась, встречаемся, передаешь на словах. Советую запоминать все детали.

Я вежливо поинтересовался:

— Мы уже на ты, Никитушка? Я уже на тебя работаю?

Никита Петрович при этих моих словах совсем вызверился, наверное, подтошнила ему уже его незамысловатая роль.

— А вот не надо было с дьяволами заигрывать, — почти рявкнул он и сгинул из моей комнаты.

Я, честно говоря, не знал, что делать. Почему-то, сам не понимаю почему, мне не хотелось сдавать спецагенту этого дьяволенка. Про контакт и высокую политику я все понимал и даже согласен был с Никитой Петровичем, что не моего ума это дело. Но этот контакт был мой контакт. Это не был контакт между народами. Это был контакт между двумя (теперь уже тремя) частными существами, и спецслужбы к нему никакого отношения не имели. Если б я рассказал этому незамысловатому про дьяволенка, я бы вроде как предал и его, и его мамашу (теперь я считал, что Ити — это она), пусть там хоть что, хоть какие высокие интересы. Не мог я этого допустить.

Но я не знал, как это сделать, если все мои записи с самого начала перехватывались. Надежда была только на то, что момент рождения дьяволенка почему-то не записался. Я не верил в технический сбой и считал, что это сделала Ити. Только я не знал, нарочно она Сделала это или случайно. Когда к запретной зоне вела, все время крутилась вокруг танкетки. А дьявол — это ведь не только песок и ветер, это главным образом электричество, вполне могла и заэкранировать, и запись стереть, хотя я и не совсем понимаю как, ведь у танкетки полно всяких защит, это же не просто телега с мотором вместо лошади.

На следующий день они встретили меня оба — мама и дьяволенок. То есть сначала была только Ити. Я одновременно и пожалел, и обрадовался, что малыша нет, все ломал себе голову, как предупредить эту парочку, что за ними следят.