Эпоха харафишей (ЛП)

— Мы не знали, что ты такой высокомерный и бессовестный, — закричал Юнус Ас-Саис.

— Ты был искренен в своих словах, — саркастически сказал Ашур.

Тут Хасуна Ас-Саба раздвинул скрещенные ноги и поставил их на пол, заявив предупреждающим тоном:

— На что ты полагался, возвращаясь сюда, если не на моё прощение?

— Я полагался лишь на Всемогущего Аллаха.

— Убирайся отсюда подобру-поздорову, пока ноги носят, или тебя вынесут но носилках! — взревел Ас-Саба.

Ашур поднялся, сжав в руках дубинку. Мальчик-гарсон бросился наружу, зовя на подмогу членов клана. Остальные бросились за ним вслед в страхе. Ас-Саба вцепился в свою дубинку, и обе дубинки обрушились друг на друга с яростной силой, от которой рушатся стены. Завязалось беспощадное, жесточайшее сражение.

Члены клана подходили к кафе со всех уголков переулка. Люди же попрятались, заперев лавки и заполнив собой все окна и балконы.

Тут случилось нечто неожиданное, потрясшее весь переулок, словно землетрясение: с развалин и тупиков хлынули харафиши, крича, размахивая попавшимися под руку кирпичами, кусками дерева, стульями, палками. Они устремились вперёд, подобно селю, и накинулись на людей Ас-Саба, застигнутых врасплох, и вынужденных перейти с нападения на оборону. Ашур ударил главаря клана по руке, и тот выпустил дубинку, которая свалилась на землю. В этот момент Ашур атаковал его и сцепил в кольцо своими руками, сжав так, что у того хрустнули кости, затем поднял его над головой и швырнул в переулок, где тот приземлился, потеряв сознание и достоинство.

Харафиши окружили бандитов из клана, осыпая их ливнем ударов палок и кирпичей. Повезло тем счастливчикам, которые успели сбежать. Менее чем через час во всём переулке остались лишь группа харафишей, да Ашур.

46

По количеству участников битвы в переулке последняя никогда ещё не имела прецедентов. Большинство населения — харафиши — оказались сокрушительной силой. Они внезапно объединились, и завладев дубинками, бросились в дома, особняки, конторы, лавки, словно землетрясение. Нить, удерживающая на месте вещи, была порвана, и отныне всё стало дозволено. Руководство кланом вернулось в руки семейства Ан-Наджи, к опасному гиганту, который впервые сформировал свой клан из большинства населения переулка. Ожидаемой анархии не последовало; харафиши объединились вокруг своего вождя преданно и послушно. Он же возвышался среди них, подобно внушительному зданию. Взгляд в его глазах внушал им мысли о созидании, а не о разрушении.

47

Ночью у Ашура собрались Юнус Ас-Саис и Джалиль Аль-Алам. Они пребывали в явном волнении. Шейх переулка заявил:

— Обычно не требуется вмешательства полиции в таких случаях…

— А сколько преступлений творилось у вас под носом? — раздражённо спросил его Ашур, — и все они требовали вмешательства полиции.

— Простите нас, вам лучше всех известны обстоятельства, в которых мы находимся, — пылко сказал шейх. Мне хотелось бы напомнить вам, что вы одержали победу благодаря тем людям, и уже завтра будете зависимы от их милости.

— Никто не будет зависеть от милости других, — уверенно заявил Ашур.

— Всё, что сдерживало их в прошлом, — это разобщённость и слабость, — нетерпеливо сказал ему шейх Джалиль Аль-Алам.

— Я знаю их лучше вас, — ещё более уверенно произнёс Ашур, — я долго жил бок о бок с ними на пустыре. Справедливость — лучшее лекарство от всех недугов…

— А что станется с богатыми и знатными людьми? — после некоторых колебаний спросил шейх Юнус Ас-Саис.

Ашур неистово и ясно заявил:

— Моя любовь к справедливости больше любви к харафишам, и больше, чем ненависть к знати…

48

Ашур Раби Ан-Наджи не медля ни часа, приступил к осуществлению своей мечты — той самой мечты, что привлекла харафишей на его сторону. Он долго наставлял их на пустыре, давая им пояснения, превратив их из голытьбы, карманников и попрошаек в самых великих членов клана, которых только знал переулок.

Он быстро уровнял в правах и обращении знать и харафишей, и наложил на богачей тяжёлое налоговое бремя, так что жизнь в переулке стала для них невыносимой, и они переселились в отдалённые кварталы, не знавшие ни вождей, ни кланов. Ашур установил для харафишей две обязанности: учить своих детей быть членами клана, чтобы сила их однажды не сошла на нет, и ими не завладели подлость и авантюризм, и жить, обеспечивая себя своими руками — ремеслом или трудом, которые он устроил им за счёт отчислений для клана. Он начал с себя: торговал фруктами и поселился вместе с матерью в маленькой квартирке. Таким образом, он воскресил эпоху предельно сильного и непорочного клана. Шейх Джалиль Аль-Алам не мог не похвалить его публично за добрые намерения и справедливость. Так же сделал и Юнус Ас-Саис. Однако Ашур испытывал внутренние сомнения насчёт них обоих: у него были подозрения, что они скорбят по тем дарам, что незаметно получали от знати, или при распределении отчислений, существовавших ещё при беглых членах клана.