Эпицентр

— Займитесь молодым человеком, оцените состояние его энергетических каналов и при необходимости приведите их в норму. Вы единственный специалист в госпитале, кому это под силу.

— Отправьте его в Новинск.

— Невозможно.

Дамочка поднялась со стула и оправила халат.

— У меня слишком загруженный график, чтобы брать такого рода… подработки.

— Ах, дорогая Лизавета Наумовна! Буду крайне признателен за оказанное содействие. И это отнюдь не простая фигура речи. Как вам известно, я собираю материал на докторскую диссертацию. Тема моей работы затрагивает различного рода патологии и отклонения от нормы, возникающие у соискателей после нарушения процедуры инициации. Фактуры в достатке, но все эти печальные случаи крайне однообразны. Нужна ситуация, когда отклонение возможно обернуть во благо, а о каком благе может идти речь, если фокусировка энергии хуже некуда и даже молния закручивается спиралью? Мне нужна ваша помощь!

— Макар Демидович!

Доцент воздел к потолку пухлый указательный палец и веско произнёс:

— А я со своей стороны окажу необходимое содействие в подготовке для сдачи на разряд. Вы у нас до конца ноября, времени хватит с избытком.

Дамочка оценивающе посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Звонаря и опустилась на стул, принялась просматривать медицинские записи. Затем объявила:

— Завтра в три у меня окно. Буду ждать в тридцать седьмом кабинете.

— У меня дежурство… — начал было я, но Звонарь велел умолкнуть взмахом руки.

— Он придёт, — заявил доцент, а когда Лизавета Наумовна покинула кабинет, принялся что-то писать на квадратном листочке, после поставил в правом нижнем углу затейливый росчерк подписи и шлёпнул сверху треугольную печать. — Держи освобождение на завтрашний день. И помни: пройти реабилитацию в твоих собственных интересах. Второго шанса не будет.

— Благодарю, — коротко сказал я, забрал листок и поплёлся на выход.

Голова шла кругом, совершенно бездумно я добрёл до раздевалки на первом этаже, избавился от пижамы и уже в собственной форме двинулся в столовую.

Ну а как иначе? Обед пропустил, а уже давно ужинать пора.

Злую шутку со мной сыграла задумчивость. Не могу сказать, будто до того так уж старательно избегал егерей, но всё же старался держаться от них подальше, а тут двинулся с подносом к свободному столу мимо компании бойцов специального дивизиона. Один — тот самый, с которым пришлось биться в первый день на Кордоне, — немедленно отвлёкся от тарелки и расплылся в глумливой улыбке.

— Ну надо же, какие люди! Мужики, вы не поверите — его каждый божий день баба избивает. Как хочет, так и кидает!

Вне всякого сомнения, речь шла о моих с Полиной спаррингах, на которых та и в самом деле одерживала верх в девяти схватках из десяти, и стоило бы промолчать, да не то настроение было, не стал игнорировать шпильку. Остановился и с ничуть не менее гадкой ухмылкой выдал в ответ:

— Она — кидает. А ты — не смог.

Язык так и чесался добавить пару непечатных определений, но в столовой хватало старших по званию, больше ничего говорить не стал. Да хватило и этого: рядовой побагровел и подскочил с места. Но тем всё и ограничилось; ужинавший тут же рыжий старшина егерей, о невесте которого пошутил Фома, коротко бросил:

— Сядь! — И парень мигом плюхнулся обратно, будто ноги подкосились.

Дальше я провоцировать его не стал, ушёл за дальний стол, где и принялся уплетать рассольник и картофельное пюре со свиной поджаркой с удивительным для своего состояния аппетитом. Впрочем, касательно собственного состояния я изрядно сгустил краски: если ещё совсем недавно ощущал себя выжатым, словно лимон, то после короткой стычки с егерем будто второе дыхание открылось и усталость как рукой сняло. То ли выплеск адреналина в кровь сказался, то ли даже не знаю, на что и подумать.

Наверное, и на вечернюю тренировку сходил бы, да только она уже закончилась. Ну а идти на полигон и проверять, насколько усилились способности, не рискнул, решив для начала расспросить на этот счёт Трофима Фёдоровича.

А ещё нужно было занести медицинское освобождение взводному, поэтому, стребовав положенную добавку, отправился прямиком в расположение. По пути завернул в общежитие и переоделся в штатское — в просторной рубахе-поло, коротких штанах и босоножках было всё же не так жарко, как в полевой форме.

Лейтенанта на месте не оказалось, за него дежурил заместитель.

— В Новинск сможешь поехать? — сразу уточнил прапорщик, после того как ознакомился с содержимым листка.

— Так точно!

— Смотри у меня! — проворчал Данила Сигизмундович. — Так и быть, на завтра свободен.

Но то — на завтра, а сейчас у нас было сегодня, вот на выходе и перехватил Захар Козодой. Сержант курил в компании своего приятеля Ивана Черепицы, при виде меня он прищёлкнул пальцами.

— На ловца и зверь бежит! Идём, короче! У нас собрание отделения.

— Что ещё за собрание?

— Увидишь!