Епистинья Степанова

«Мне тогда семь лет было. Батько с матерью переехали из Воронежской области. Жили плохо, бедно. Ну, записались в коммуну. Тут опять пришли казаки. Господи, что они творили, что творили! Батька убили, всех мужиков порубили. Матери дали плетей на площади около церкви. Били плеткой особой, на конце проволока. Мама умирала и то помнила: на спине всю жизнь полосы, болело… Я хор казаков по телевизору видеть не могу: казаки в такой форме, в черкесках, шапках, широких штанах и рубили наших батьков. На наших глазах».

Где-то там, в районе монастыря, казаки схватили и Сашу Степанова.

Тень кровавой расправы над мирными людьми легла на монастырь.

И когда уплыли за море деникинцы и белые казаки, Федор Караух с еще большей бесцеремонностью начал вселение коммуны в монастырь.

12 июля 1920 года 221 человек переехал на территорию монастыря. Начала свою жизнь коммуна «Всемирная Дружба». Коммунары заняли часть помещений внутри монастыря. В коммуну потянулось множество неприкаянного народа, занесенного на Кубань революцией и голодом; к концу года насчитывалось уже около 700 коммунаров всех возрастов, самых разных профессий и национальностей. Тут были бывшие солдаты и бродяги, казаки и иногородние, ремесленники и земледельцы: русские, украинцы, белорусы, татары, чехи, китайцы, евреи, коми, молдаване, поляки, болгары, венгры.

В обители находилось около 600 женщин: 300 монахинь, женщин старше 50 лет, примерно 250 послушниц в возрасте от 17 до 50 лет и 50 девочек-воспитанниц.

На небольшой территории монастыря, лицом к лицу, с неприязнью, а то и с ненавистью глядя друг на друга, расположились две силы. Началось совсем не мирное сосуществование, а символическое для окружающих станиц и хуторов, для Кубани противостояние общины и коммуны, тихих «невест Христовых» и воинствующих безбожников. Каждая из сторон пыталась выжить другую из монастыря. Община использовала старые связи, авторитет церкви и веры в народе, действовала и здесь на месте, и с помощью своих властей в Екатеринодаре, в Москве… У коммуны же были свои защитники и покровители в Екатеринодаре, переименованном вскоре в Краснодар, и в той же Москве. Ни та, ни другая сторона не получала решительной поддержки, ведь в Москве обострилось свое, великое, трагическое для России противостояние: новых властей и Православной церкви, Совета народных комиссаров во главе с Лениным и Соборного совета во главе с Патриархом Тихоном. Стороны вынуждены были пока сосуществовать.

«Было: вечер, трезвон колоколов, — вспоминал Федор Алексеевич Палкин, бывший коммунар, полковник в отставке. — Из келий высыпали божьи «сестры». Все в черном. Вся площадь у паперти собора будто усеяна черными тараканами и таракашками. На душе тягостно и противно. Гнетущая атмосфера. Потянуло средневековьем. Вот идет в черной рясе, в клобуке (высокий цилиндрический монашеский головной убор с покрывалом) монахиня. Идет подчеркнуто чопорно. За ней следует послушница, тоже в черной хламиде, в скуфье на голове (остроконечная шапка для молодых монахинь). Старается ступать важно, понурив свой томный взгляд, но при встрече молодого человека предательский глаз обязательно сверкнет на мгновение в его сторону. Вслед за этими важными персонами семенит воспитанница…»

Коммуна в монастыре цепко держалась за теплое место. По ее примеру и в мужском Лебяжинском монастыре поселилась коммуна «Набат».

В ответ на предание анафеме коммунары распускали слухи о подземном ходе, который якобы прокопан был из мужского монастыря в женский (под рекой!), о том, что родившихся у них детей монахини топили в Кирпилях. Слухи эти живут еще и сейчас.

В округе действовала банда Рябоконя, скрывавшаяся где-то в неоглядных зарослях камыша, на речных островах. Заманчиво было для банды разгромить коммуну в монастыре.

Коммунары почувствовали опасность, стали вооружаться, даже подростки и женщины работали в поле с винтовками. Завязывались и перестрелки — Рябоконь прощупывал оборону, не решаясь пока нападать.

Неважно шли дела у коммунаров: слишком много собралось случайных людей, которые не разбирались в сельском хозяйстве, не умели да и не хотели работать: шла борьба за власть.

Впрямую две противоборствующие стороны своеобразно соприкасались и спорили в школе, о чем Федор Палкин рассказал:

«В монастыре была школа, в которой и учились воспитанницы. Основным учителем и наставником был священник. Основные предметы: Евангелие, часослов, псалтырь, молитвенник, жития святых, Ветхий и Новый завет, церковнославянский язык и история царствования дома Романовых.