Эпилог (ЛП)

Он просто души во мне не чаял, и я еще больше влюбилась в него. Я и не знала, что существует так много слоев любви. Сладкая и искрящаяся, затем похотливая и страстная, превращающаяся с годами в глубокую и бесконечную. И чем дольше мы жили вместе, тем больше становились родственными душами во всех смыслах этого слова.

Он знал мои мысли без моих слов.

Я знала о его тревогах тоже без слов. Мы стали созвучны языку тела и сердечному коду… слушая больше, чем просто ушами.

Чем больше был срок беременности, тем чаще навещал меня отец. Его страх за мое здоровье рос до тех пор, пока я не стала похожа на дирижабль, сглаживающий шрамы нашего прошлого. Он умолял о праве помочь украсить детскую, купил подгузники, приятные игрушки и милую детскую одежду.

Мой близнец был менее впечатлен. Он постоянно подтрунивал надо мной из-за веса, который я набрала, — дразнил меня, как позволено брату. По ночам, когда он приходил в гости, он похлопывал себя по животу с рельефными кубиками и тыкал пальцем в мой огромный живот, добродушно смеясь. Он даже пошутил, что купит мне несколько уроков с личным тренером, как только я вернусь в форму.

Джетро не был счастлив. Его глаза сверкали ревностью, когда Вон изображал какого-то накачанного спортсмена, помогающего мне разминаться и тренироваться.

Вечер закончился выпивкой для мальчиков и хихиканьем для меня.

Я никогда не была так довольна.

День, когда я родила, снова изменил мою жизнь. Я была в ужасе — не то, чтобы я сказала об этом Джетро. Мое сердце екнуло, и страх умереть во время родов лишил меня всякого удовольствия от того, что я приношу жизнь в этот мир.

Но Джетро был моим принцем, держал меня на якоре, растирал мне спину, когда начиналось головокружение, и спокойно отвез меня в частную больницу, которую мы организовали для родов.

Роды прошли не идеально. Я рожала двадцать четыре часа. Ребенок повернулся прошлой ночью и лежал не в ту сторону. Пришлось срочно делать кесарево сечение после того, как Джетро заорал, чтобы врачи избавили меня от боли.

При каждой моей схватке Джетро чувствовал это. Он потел рядом со мной. Он дрожал от сочувствия. Его чуть не вырвало, когда агония угрожала разорвать меня на части.

Но когда первые крики нашего ребенка разнеслись по операционной, Джетро рухнул на колени. Его плечи затряслись в беззвучных рыданиях, когда он впервые позволил себе почувствовать другую душу.

Не мою.

Не врача и медсестры.

Нашего ребенка.

Его.

Нашего сына.

В тот момент, когда доктор вымыл новорожденного и запеленал его на руках Джетро, он безвозвратно изменился. Он стал больше, чем просто лордом и хозяином Хоуксбриджа. Он стал больше, чем просто любовником и другом.

Он стал отцом. Защитником. Кусочком в мозаике бесконечной истории. Выражение его лица, когда он смотрел в глаза своему наследнику, сжимало мое сердце так сильно, что я не могла дышать.

Это был самый впечатляющий момент в моей жизни.

И я сделала это с ним.

Мы сделали это вместе.

Мы создали кричащую новую жизнь, извивающуюся в его объятиях.

Он обрел свой покой.

Свой центр.

Наш сын ворковал, когда я убирала его бронзово-черные кудри с его ангельских щек. Поначалу я была в ужасе от того, что совершу ошибку — стану худшей матерью, какую только можно вообразить. Но как только я вернулась домой в Холл, все повара и уборщицы пришли поприветствовать своего нового обитателя; поделившись моментами своего собственного опыта и наполнив меня смелостью. И я поняла, что смогу. Я смогу вырастить этого маленького человека. Я смогу научить его быть нравственным, добрым и мудрым.

Джетро коснулся моей руки с другой стороны койки, переплетя свой мизинец с моим. Наш сын извивался в своей постели, хватал наши пальцы и крепко сжимал их.

Мое сердце вспыхнуло, когда Джетро потянулся через кроватку, нежно целуя меня.

— Мне нравится то, что мы создали.

Я улыбнулась.

— Я очень рада этому.

Пухлые пальчики сжались вокруг наших, требуя большего внимания.

— Ладно, ладно, требовательный малыш. — Джетро отпустил меня, наклоняясь, чтобы поцеловать сына в последний раз. — Пора ложиться спать.

— Нет!

— Да.

Маленький мальчик покачал головой, любуясь на свою любимую игрушку.

Я тихо стояла, наблюдая за общением сына и отца. Имя, которое мы выбрали, не могло быть более подходящим.

Кестрел.

Кестрел "Уильям" Хоук в честь предка и ближайшего брата Джетро.

Джетро драматически вздохнул.

— Если ты не ляжешь спать, то не сможешь насладиться завтрашним днем.

— Да. Заааавтра

Я подавила смешок. Кес был слишком умен для своего возраста. Он научился говорить намного раньше, чем обычно, но его легкий акцент сразил меня наповал.

— Если ты не ляжешь спать, завтра не наступит, — ухмыльнулся Джетро. — Знаешь почему?

Кес нахмурился, как будто этот вопрос был невероятно важен.

— Нет.