Эпидемия

— Н-ну… сами понимаете, решения областной администрации мы с вами тут обсуждать не вправе… Вы ко мне только по поводу журналов или еще есть проблемы?

Мог бы и не спрашивать. Разумеется, есть! Проблема на проблеме и проблемой погоняет. Честно говоря, обсуждать их не имело смысла — все они должны были решиться через пару месяцев в день переселения библиотеки на окраину. Но не скажешь же об этом прямо!

Поэтому Егор Петрович вел разговор чисто машинально, фразы выпекались сами собой, а он тем временем участливо разглядывал собеседницу.

Неужели эта лохушка до сих пор свято верит в то, чему ее учили в детстве? Бедняга. Да разве можно верить взрослым! Пора бы и самой повзрослеть… Вон педагоги — и те в рынок вписались… Хотя от школы даже сейчас кое-что зависит: куда подашься без аттестата? А такие вот реликты сохранились, пожалуй, исключительно в библиотечных заповедниках.

К подобным представителям вымирающего вида Егор Петрович, в зависимости от настроения, относился либо с сочувствием, либо с брезгливым недоумением. Несчастненькая. Честная. Можно даже сказать, истерически честная. А с другой стороны, что ей еще, кроме честности, остается? Всего остального она попросту лишена.

— Боюсь, ничем не могу помочь, — весьма своевременно выговорилась заключительная фраза. — Каждая копейка на счету…

Вроде бы ничего особенного не произнес, однако просительница вскочила. Слезливо-серые глаза обезумели. Стремительно подалась через стол к Егору Петровичу, схватила за руку, словно собираясь ее поцеловать, но не поцеловала — укусила. До крови.

* * *

Что было сильнее: изумление или боль — сказать трудно. Егор Петрович очумело смотрел на уязвленное женскими зубами запястье — и не верил в случившееся. Поднял глаза на отпрянувшую библиотекаршу. Видно было, что и она не верит.

Затем лицо ее исказилось… Нет, не исказилось — смялось от ужаса, и преступница опрометью метнулась прочь. В приемной возникла суматоха, что-то упало, обе двери тамбура остались распахнуты настежь.

В кабинет влетела встревоженная секретарша. Увидела кровь, ахнула.

— Что с вами, Егор Петрович?..

— Вот… тяпнула… — ошарашенно пожаловался он.

— Вас?! Я сейчас в охрану позвоню, пусть задержат!

— Не надо! — то ли приходя в себя, то ли пребывая еще в шоковом состоянии, остановил ее Егор Петрович. И добавил с нервным смешком: — Только теракта нам недоставало! Галочка… принесите что-нибудь из аптечки… перевязать…

Секретарша выпорхнула в приемную. Вернулась с лейкопластырем и перекисью водорода.

— Все равно надо позвонить! — возбужденно говорила она. — Это ненормальная! Ее в психушку надо… А вам — в медпункт!

— Никаких медпунктов, — угрюмо повелел Егор Петрович. — И давайте договоримся, Галочка… О том, что сейчас произошло, никому ни слова. Скандала нам не нужно… — осмотрел залепленный пластырем укус, поблагодарил за помощь.

Будем надеяться, что зубы у библиотекарш не ядовиты.

* * *

Или все-таки ядовиты? Ближе к обеду Егору Петровичу показалось, будто у него теплеют щеки. Заглянул в зеркало — так и есть, розоватые малость. Попросил у Галочки градусник, смерил температуру. Вроде нормальная…

— Покажитесь врачу! — убеждала секретарша. — Она же сумасшедшая! Вдруг нарочно заразилась СПИДом — и…

Стало так страшно, что пришлось на нее прикрикнуть.

Угрюмо сопя, отыскал номер библиотеки, взял трубку служебного телефона, затем, усомнившись, отправил на место и достал мобильник. А то по служебному как-то… уж больно… того… Так, а что сказать директорше? Увольте вашу сотрудницу — она меня укусила? Ну это курам на смех!.. Хорошо, допустим, так: «Дарья Даниловна! Что у вас там с сотрудницами творится? Заходила ко мне сегодня одна… и как-то, знаете, неадекватно себя повела. Разберитесь с ней, будьте добры!»

Да, это лучше. Это увольнение. Хотя… Директриса наверняка вызовет шахидку на ковер, потребует объяснений. А та с перепугу выложит всю подноготную, история пойдет гулять по городу… Нет, не годится.

Самое время вспомнить старое правило: когда не знаешь, что делать, не делай ничего. Во всяком случае, без приказа…

К врачу Егор Петрович все же съездил. Взяли кровь, заверили, что результат будет готов недельки через полторы. И это у них называется «экспресс-анализ»? Он-то думал, прямо сегодня скажут…

Щеки пылали по-прежнему. Ощущение совершенно кретиническое. Как будто с пляжа вернулся. Внезапно в голову пришло, что обгоревшее на солнце лицо не зря кажется глуповатым, — по нынешним временам краснеют одни дураки.

Дураком Егору Петровичу выглядеть не хотелось, поэтому с обезумевшей библиотекаршей он решил пока не разбираться — куда мудрее оставить все как есть. Кроме того, не исключено, что сама с перепугу уволится.

Да и супруге лучше ничего не рассказывать. Укушен женщиной? На работе? И при этом ничего личного?..

Кем же надо быть, чтобы в такое поверить!

* * *

К счастью (или к несчастью), первый послеобеденный час делами не изобиловал, и было о чем подумать.