Эпидемии. Так начиналась микробиология

Наследственность сама по себе ничего не объясняет, так как оставляет открытым вопрос, какие именно качества, обусловливающие долголетие, передаются по наследству.

Кроме того, в большинстве случаев долголетние старики живут вместе со своими родителями и детьми, и общее их долголетие может зависеть от тождественных жизненных условий.

Более поучительно наблюдение над случаями выдающегося долголетия для выяснения условий его осуществления.

Во времена Мечникова болгары, как уже указано, славились большим числом стариков, достигших и превысивших столетний возраст. Но зависело ли это от простокваши?

В наше время очень много глубоких стариков встречается на Кавказе. Богомолец сообщает, что группа научных сотрудников, изучавших проблему долголетия, отправившись осенью 1937 г. в Сухуми, разыскала в течение 10 дней в окрестных селениях 12 человек в возрасте от 107 до 135 лет. «Все эти старцы оказались бодрыми людьми и гостеприимными хозяевами». Богомолец отмечает одну их особенность, которая повторялась во всех протоколах обследования, – это равномерное, согласованное приспособление всех функций организма к уменьшившимся с возрастом возможностям, но вместе с тем сохранение качественной стороны работы большинства физиологических систем.

Что имеют между собой общего прежние болгары и теперешние кавказцы?

В высокой степени замечательно, что столетних стариков находят не среди жителей больших городов, пользующихся всеми завоеваниями культурами, а в глухих не затронутых современной цивилизацией селениях. Много ли глубоких стариков среди английского духовенства или среди ученых, хотя и тот, и другой класс дают наиболее благоприятные- показатели общей смертности? За последние 60 лет был только один из членов Французской Академии Наук, который перевалил за 100 лет. Это был Шеврель.

С другой стороны, столь долговечные болгары быстро погибали от туберкулеза – болезни цивилизованных наций, когда выезжали из своей страны. То же наблюдалось и с жителями Кавказа, разобщенность которых между собой – из-за естественных преград – видна по большому числу имеющихся среди них наречий.

Отсюда возникает вопрос, не сокращают ли жизнь те болезни, которые присущи жителям культурных стран и которые еще не распространены среди обитателей глухих местностей? Эти болезни, к которым первые привыкли и с которыми сжились, уже не ведут их к скорой смерти, но оставляют роковые следы, постепенно сокращающие жизнь.

Вторые же не знают культурных болезней и долго живут, пока не встречают этих болезней, которые их быстро убивают.

Это предположение находит себе подтверждение в единственной в своем роде истории Фарерских островов, описанной выдающимся датским ученым Панумом и ставшей классической в учении о кори. Всем известна эта история.

На Фарерских островах в течение 65 лет с 1781 г. не было заболеваний корью, но в 1846 г. она была туда занесена и все население в числе 6000 человек переболело корью, за исключением 1782, которые 65 лет тому назад перенесли корь.

Фарерские острова благодаря своему исключительному географическому положению доступны были для сношения с внешней средой только короткое время года. Поэтому не только корь, но и скарлатина и грипп появлялись там чрезвычайно редко. Население отличалось долголетием, как видно уже по тому, что на 6000 жителей было 1782 человека старше 65 лет, т. е. 297 на 10 000. По вычислению Панума, средняя продолжительность жизни населения Фарерских островов равнялась 70—цифра, до которой до сих пор не дошли ни в одной стране.

Имеется еще и иное подтверждение проводимой мысли.

Население Австралии и Новой Зеландии отличается минимальной смертностью. Когда в европейских странах общая смертность колебалась около 20 на 1000 в год, на указанных островах она была 12, 15 на 1000.

Имеются данные относительно Квинсленда за 1935 г. Общая смертность была 9,4 на 1000.

Болезни сердца и кровеносной системы унесли 27 на 10 000, т. е. 10,5 %.

Болезни органов дыхания – 8,0 %. Паразитарные и инфекции – 7,4 %, из них туберкулез – 2,8 %, грипп – 2,0 %, насильственная и случайная смерть дала 8,0 на 10 000.

Статистика Новой Зеландии за 1939 г.

Рождаемость – 18,73 на 10 000.

Смертность новорожденных – 3,14 на 1000 родов.

Смертность рожениц без септических абортов – 2,95.

Смертность на первые месяцы жизни – 21,8.

Общая смертность в 1933 г. была меньше 10 на 1000.

Такое исключительно благоприятное демографическое состояние Австралии и Новой Зеландии объясняется островным положением и карантинной системой, которые предохраняют население от многих болезней, присущих Европе.