Энтузиаст

«Хороший парень, — подумал лейтенант Андреис. — Я рад, что встретил его». Андреис был доволен тем, как сумел обойтись с солдатом; сначала держал себя властно, потом человечно, однако без излишней фамильярности. Ночью на вершине огромной и незнакомой горы случай свел двух одиноких людей! Может, вместо «случай» лучше сказать «судьба». Судьба послала ему стрелка Да Рина, с приказом в кармане, приказом, который должен быть доставлен в штаб, — и это стало стимулом для неуклонного движения вперед. Впрочем, если вдуматься хорошенько, ради одного этого не стоило тревожить судьбу. Нужно еще что-то. Но что? Непредвиденные приключения? Смелые подвиги? Пока одно лишь ясно: не будь этого солдата, повернул бы он кругом и — марш в долину. Ведь и на самом деле начиналась метель, сухой и плотный снег стлался поземкой, снег цеплялся за каждый выступ, за ветки кустов, за острые края скал, заполнял борозды, ямки на тропе, а новые порывы ветра уносили снежинки, раскидывая их во все стороны. Ветер дул с особым посвистом на одной и той же протяжной ноте, как бы переходившей постепенно во всхлипывание, которое продолжалось, пока ветер, набрав полную силу, не начинал завывать, чтобы потом внезапно стихнуть. Поле зрения ограничивалось несколькими метрами белесого вздрагивающего пространства.

Андреис вдруг обнаружил, что уже некоторое время шагает по ровной, поросшей травой почве. Теперь он вспомнил, что, если на гору смотреть из долины, можно было различить отроги гор, между которыми пролегала довольно глубокая ложбина. Теперь он был уверен, что вышел именно сюда. Здесь растет трава — значит, началась зона альпийских лугов. А всюду, где начинаются альпийские луга, должны быть хижины пастухов. И вот после каждого шага он ждал, не покажется ли огонек в освещенном квадрате окошка, прорубленного в черной стене. Он напрягал зрение в тревожном ожидании того, что хижина вот-вот непременно должна показаться.

Теперь он представил себе, как прибудет в штаб. Старший адъютант доложит генералу (генерал отдыхает в полутемном углу комнаты; в центре, на столе, заваленном картами, горит большая керосиновая лампа, в углу камин, в котором пылают огромные поленья).

— Господин генерал, прибыл новый офицер, — Весь белый от снега, не сняв даже ранца с плеч, он вытянется перед генералом.

— Лейтенант Андреис Пьетро прибыл.

— Подойди-ка сюда, — скажет генерал, приподнявшись на локтях. — Ну-ка, покажись. Только сейчас прибыл? Молодец! Поздравляю. Вот люди, в которых нуждается родина.

Для начала это превосходно. А в день, когда штаб дивизии получит приказ о представлении лейтенанта к серебряной медали — ведь он главный участник смелой вылазки, — генерал скажет:

— Андреис? Не тот ли это молодой человек, который прибыл сюда ночью, в метель, когда у всех перехватывало дыхание? Ручаюсь, что это он. — И тогда генерал не колеблясь подпишет приказ о награждении.

А что если дома, как говорил стрелок, окажутся пустыми? Можно ли ему верить? Чем выше они подымались, тем больше Андреис убеждался в том, что стрелок наврал: просто подумал, что надвигается ночь, испугался, вернулся назад. А домов он и не видел. В том, что его оруженосец не слишком храбр, сомнений быть не может. Но к тому же он и не слишком умен. Иначе бы он не поверил, когда я сказал о грозе. Какая там гроза! Это взрывчатка. Взрывали склады с боеприпасами, мост или бог знает еще что. Вероятно, фронт в каком-то месте прорван. По ту сторону долины бесспорно прорван. А что, если и здесь, в горах?.. Вспомнив о большой колонне раненых, которых эвакуировали в таких чудовищных условиях, он подумал, что это, пожалуй, вполне возможно и-даже наверняка так: фронт прорван и на этом участке, а штаб вынужден был переместиться в тыл. Но к черту штаб! Теперь главное найти четыре стены и крышу, под которой можно провести ночь. Помимо всего прочего, на нем ответственность за этого стрелка, которого он заставил идти за собой. На первый взгляд, солдат как будто упрямый, все на своем хотел настоять. А теперь идет за ним, как ягненок. Альпийские стрелки — все они такие: стоит прибыть новому офицеру, и они тотчас же решают, что это сукин сын. Если им во всем идти наперекор или, напротив, показать, что уступаешь, — твоя песенка спета; сколько с ними потом ни прослужишь, невзлюбят тебя и будут враждебны. Но если найдешь к ним с первой минуты нужный подход, они к тебе привяжутся и станут так преданы, что готовы будут жизнь за тебя отдать. Из непокорного Да Рина вышел бы, например, прекрасный вестовой. Вот это мысль! Почему бы не взять его к себе в вестовые? Теперь Андреис уже раскаивался в том, что не передал свой ранец кандидату в вестовые.