Энигмастер Мария Тимофеева

Пока не представляется возможным интерпретировать факт открытия протокванна как эпохальное доказательство существования третьей системы или, что понятнее, третьей природы. Налицо существенное сходство между протокванном и классическим кванном в изученном сегменте их свойств. Но налицо и различия. Протокванн, с одной стороны, более примитивен, с другой же – выглядит утилитарнее: весь предполагаемый его функционал сводится к разрушению и самовоспроизведению. Тогда как у кванна наличествуют также мобильность, экспансия и элементарные реакции на внешние раздражители. Для наглядности возьмем треску и акулу. Рыбы, но какие разные! Разумеется, акула древнее и примитивнее трески, но кто из них есть верхнее звено пищевой цепочки? Так вот, протокванн – это акула. А значит, теоретически он может быть использован как орудие против кванна, «кваннофаг». Если, конечно, когда-нибудь удастся его досконально изучить, поставить на службу науке или хотя бы воспроизвести его акульи свойства в антикванновых вакцинах.

«Гильотина – радикальное средство против выпадения волос, – мысленно ворчит Маша. – Примерно как и акула – не лучшее орудие лова свежей трески. Что-то не упомню случая, чтобы невод сожрал рыбака». Но сказать такое вслух значит обречь себя на новый виток Мухоморовых откровений. Поэтому Маша произносит нечто иное:

– Если это хорошая новость, то нельзя ли узнать, какова плохая?

А вот она: природа воздействия протокванна на живой организм не изучена абсолютно. Хотя бы потому, что науке неизвестны другие случаи инфицирования протокванном. Что отнюдь не утверждает Машин приоритет, а лишь позволяет строить догадки о темпах протекания некротических процессов в инфицированных организмах.

– Хотите сказать, жертвы протокванна умирали слишком скоро, чтобы понять причины своего недуга? – уточняет Маша.

– Деструктивный потенциал протокванна таков, что…

– Но ведь я до сих жива, – убедительно говорит Маша. – Может быть, и нет там никаких деструктивных свойств! Что если этот ваш протокванн вообще безвреден? Что если он – акула, но китовая?

Доктор Вишневский трагически морщится. Давно ему не приходилось общаться с таким дремучим оппонентом. Он порывается нарисовать картинку, чтобы Маша поняла механизм воздействия протокванна на живые клетки. В меру актуальных представлений означенного механизма, разумеется. Маша вежливо, но твердо уклоняется от такой чести.

– Ну хорошо, – вздыхает Мухомор. – Буду краток. Госпожа Тимофеева, протокванн атакует ваши клетки точно так же, как это делал бы классический кванн. Никакой тактической разницы. Зачем, спрашивается, мы каждодневно берем анализ вашей крови?

– И правда, зачем? – с наигранным любопытством спрашивает Маша. – Скоро вы всю меня выпьете досуха…

«И перед тем, как изнемочь от анемии, – добавляет она про себя, – а не от протокванна, заметьте… кое-кого я переименую в Доктора Вампира!»

– Чтобы понять динамику процесса, – объясняет Мухомор. – Потому что она парадоксальна.

– Спасибо, – говорит Маша с ангельской улыбкой.

– Вы тут ни при чем, – отмахивается доктор Вишневский. – Вы всего лишь живой организм с парадоксальными свойствами… Поначалу протокванн ведет себя с присущей ему агрессией. Атакует клетки, пользуясь индифферентным поведением антител. Не прикидывается своим и хорошим, а просто разрушает все подряд, как пьяный слон в винной лавке. А затем…

– А затем его азарт внезапно сходит на нет, – подхватывает Маша. – Протокванн становится вялым, напрочь теряет былую пассионарность, и к утру жалкие обломки флота вторжения естественным образом выводятся из моего парадоксального организма.

– Затем вы подхватываете новую дозу, – кивает Мухомор, – и все начинается сызнова. День за днем, день за днем. Госпожа Тимофеева, – его физиономия с внушающими страх ледяными буркалами вдруг заполняет собой весь громадный экран, морщины на лбу и возле глаз кажутся океанскими желобами, нос выглядит пористым, как кусок пемзы, – я хочу знать, почему вы до сих пор не умерли.

Маше такое не впервой. Было время, когда она пугалась, нервничала, огорчалась. Ни к чему хорошему это не приводило, а единственно к потере лица. Теперь все иначе.

– Ну извините, исправлюсь, – цинично фыркает она в ответ. – Лет через сто. Но ведь мы никуда не торопимся, правда?

– Я хочу знать, – продолжает Мухомор, – что за адский тигель бурлит внутри вашего организма, перед которым бессилен отец Вселенской Чумы. И пока я этого не узнаю…

– Помню, помню, – отвечает Маша равнодушно. – Вы будете брать у меня анализы, шарить по мне своими сканерами в пыточном кресле и развлекаться в том же духе. Удачи вам, милый доктор.