Ельцин

Николай привил сыну свою живость, трудовую этику, научил его плотницкому делу и умению играть на ложках. Ему же Борис обязан своей любовью к бане. В русской бане влажный пар, парная чередуется с обливанием холодной водой или купанием в бассейне. Такая процедура очищает кожу и успокаивает ум. Русские считают, что баня укрепляет организм и готовит человека к жизненным испытаниям. Туда обычно ходят в компании знакомых своего пола, и такое совместное времяпрепровождение укрепляет мужскую дружбу, в чем Борис Ельцин не раз имел возможность убедиться.

Рассказ Ельцина о жизни в Березниках — самая художественная часть его мемуаров, но ей недостает деталей, да и положиться на рассказчика можно не всегда. Мы знаем, что два года, с 1937-го по 1939-й, мальчик не учился. После детского сада в Казани он жил дома с матерью и маленьким братом[136]. Шесть лет, с 1939-го по 1945 год, Ельцин учился в железнодорожной школе № 95, принадлежавшей Министерству путей сообщения СССР (сам Ельцин ее не называет), и еще четыре года, с 1945-го по 1949-й, посещал городскую десятилетнюю среднюю школу № 1, или школу имени Пушкина (ее название в мемуарах присутствует). Общался Борис исключительно с мальчишками. Многие его друзья по первой школе были сыновьями офицеров, учившихся в военном училище, переведенном в Березники из осажденного Ленинграда[137]. В 1946 году Пушкинская школа, куда Борис ходил уже второй год, в соответствии с советской образовательной политикой стала мужской[138]. Однако как в школе, так и дома власть чаще всего была в руках женщин (что было нормально для общества, где десятки миллионов мужчин служили в армии или погибли во время войны). Из 26–27 млн советских жертв войны около 20 млн были мужчинами. В 1946 году женщин в возрасте от 20 до 30 лет было в полтора раза больше, чем мужчин того же возраста. Урал дал армии 2 млн солдат, из которых погибло более 600 тысяч[139].

В своих мемуарах Ельцин подчеркивает важную роль детства в своей жизни: «…оттуда все примеры, которые ребенок усваивает очень прочно, навсегда»[140]. В это время, когда человеческая психика еще очень лабильна, начинает формироваться то, что я называю его личными сценариями, — характерные черты, установки и способы поведения, которые снова и снова возникают на протяжении взрослой жизни[141]. Таких сценариев у него было пять: умение выживать, чувство долга, стремление к успеху, желание испытать свои силы и бунтарство.

Гнетущая бедность, пережитые притеснения и тяжелый характер отца — все это вынудило Бориса Ельцина научиться выживать в любых условиях. С начала войны с Германией в 1941 году и до 1947 года в березниковских школах не было центрального отопления — только печки, которые топили дровами; зимой в чернильницах иногда замерзали чернила. Как и остальные ученики, Ельцин часто писал на разрезанной оберточной бумаге. По воспоминаниям Жданова, друга детства Бориса, семья «перебивалась, как могла»[142]. Постепенный отказ от продуктовых карточек в СССР в середине 1930-х годов слегка улучшил снабжение в Березниках, хотя для большинства жителей западного мира такая ситуация показалась бы настоящим голодом[143]. Карточки были восстановлены во время войны. Мать Бориса позже вспоминала:

«Уже в первую военную зиму [1941/42] вернулся голод. Бывало, Боря возвращался из школы, садился в угол комнаты и начинал безысходно стонать: „Есть хочу-у, не могу-у-у“. У меня в такие моменты прямо сердце кровью обливалось, ведь ничем я его накормить не могла — в доме даже черствой горбушки не имелось. Все продукты питания распределялись тогда по карточкам, а они были рассчитаны по минимуму. Так, дневная норма хлеба, а помимо него практически ничего не давали, на работающего составляла 800 граммов, а на иждивенца — 400. На черном же рынке за одну буханку требовали четверть средней месячной зарплаты. Время от времени мне приходилось отводить детей в соседнюю столовую, чтобы там их накормили из сострадания. Но, как известно, чужой кусок горло дерет. Немало унижений в связи с этим пришлось испытать мне и моим детям»[144].