Эльф из Преисподней

— Меня породила Великая революция! Я богиня перемен, свободы и равенства! — У бедняги задрожала нижняя губа, — Почему меня забыли… То есть я знала… я бы не оказалась в таком виде, если бы меня помнили… Но забыть совсем?

Спрятав лицо в ладонях, она всхлипнула.

— Если речь о французской революции, то её символом была простая женщина, Марианна. Зачинщики же почти поголовно были атеистами, — вымолвил озадаченный сосед. Такт ему, видимо, напрочь отшибло при рождении. Не то медведь куда-то наступил, не то уронили…

Рыдания Эллеферии усилились. Белавин-младший растерянно посмотрел на меня, и я закатил глаза.

— Любое событие, которое оставляет на обществе сильный эмоциональный отпечаток, выблёвывает с десяток богов. Большая часть затем благополучно растворяется без следа. То, что она удержалась, — я вздохнул, — свидетельствует о том, что она была довольно сильна. Вероятно, у неё даже были какие-то приверженцы. Были да погибли. Может быть, её культ обитал в одном этом городе и дальше распространиться не успел.

— Я хочу жить! — выпалила Эллеферия, — Хочу! Хочу! Хочу!

Она отняла лицо от ладоней и взглянула на нас. В её глазах появился лихорадочный блеск.

— Мсье, поверьте в меня, пожалуйста! Поверьте в перемены!

— Нет ничего, что люди жаждали бы с такой силой и приносили бы в жертву с такой лёгкостью, как перемены, — пожал плечами я, — Ты сделала плохую ставку.

Пётр меж тем колебался.

— Не знаю… Ты ведь француженка. Раньше мы воевали — и не в последнюю очередь из-за вашей революции…

Девушка перестала плакать, и уголки её рта потянулись вверх в неуверенной улыбке.

— А что, если… я освобожу вас?

— Если бы ты могла спастись, то сделала бы это давно, — возразил я.

— Одна я не могу! Я даже не знаю, как здесь оказалась и кто меня запер. Но с вами как последователями я могу найти путь к свободе, свершить перемену!

— Кем бы ты ни была раньше, сейчас ты мертва, — напомнил я.

— Что мертво, то в вечности пребудет, — заявила Эллеферия и вскочила на ноги, — Пусть я мертва, я — бессмертна!

В этом и заключалась проблема большей части богов. Они были сумасшедшими, как мартовские зайцы, и до кучи к тому же кипели от самоуверенности.

Однако она действительно могла оказаться ключом, что отпер бы замок этого плана. Теперь я был убеждён, что это по её вине кусок реальности откололся от Земли; мы попали в темницу, которую сотворил некто невообразимо могущественный.

И меня закинул сюда кто-то, кто знал о её существовании. Но не тот, кто построил — о, для сущности его уровня силы такие фокусы были бы чересчур мелкими.

— На меня можешь не рассчитывать, — сказал я, — мой максимум — признать твоё существование.

— Уже хорошо, — кивнула пришедшая в себя девушка и повернулась к Петру. Тот почесал затылок, похоже, слабо представляя, как оказался в такой ситуации.

— Я не особо религиозен, если честно, — признался он, — и в России не привечают богов, кроме Иешуа.

— Я не потребую ни ритуалов, ни молитв, — подступила к нему девушка, оказавшись в опасной близости.

Хоть вырез её не был глубок, благодаря тому, что Эллеферия была на пару голов ниже Петра и тот, в сущности, нависал над ней осадной башней, открывалось соседу многое. Он сглотнул и пробормотал:

— А что будет нужно?

— Помнить обо мне, — обольстительно улыбнулась богиня, — думать обо мне иногда. Знать, что я рядом. Чувствовать меня в той свободе, которой ты обладаешь, ощущать моё присутствие…

Голос её упал до мягкого шёпота, от которого по спине побежали мурашки даже у меня. У бедного Петра же не оставалось ни шанса.

— Х-хорошо. Я верю тебе… в тебя.

— Чудесно! — Эллеферия от избытка чувств подпрыгнула, и краешек её причёски на миг утонул в челюсти Белавина-младшего, — У меня целых два последователя!

Я кашлянул, но богиня не обратила на это внимания. Увы, как и все боги, она обладала поразительной избирательностью мышления. Без этого в их деле никак.

— Милый мой Пётр, справа от кафедры валяется брошка, подбери её и прикрепи к костюму, чтобы не потерять. Это очень ценная вещь!

Покопавшись немного, дворянин с сомнением воззрился на малахитовое украшение в форме треугольника. Закрепил на задней стороне обшлага, чтобы не бросалось в глаза.

Ах вот где она прячется. Теперь при желании я смогу избавиться от назойливой дурочки. Растоптать последнее пристанище — и дух её развоплотится, словно никогда его и не было.

Эллеферия поёжилась, словно угадала мои мысли; с подозрением покосилась на меня. Я послал ей обаятельную улыбку. Пока что её полезность определялась тем, способна ли она и вправду вытащить нас отсюда. Если да, можно будет оставить её в темнице, не убивая.

Само собой, тащить её на Землю я не собирался. От богов и без того сплошные неприятности. А от мёртвых богов, на убийство и пленение которых положила столько сил могущественная сущность, тем более!

— Злой рок, коий виноват в моей судьбе, будет повержен, я знаю!

На воодушевлённую богиню было приятно смотреть, в этом я мог себе признаться. Возможно, будь она во плоти, её ценность возросла бы многократно. Даже богам не чужды нехитрые радости плоти.