Экзотики

Разумѣется, все это случилось, благодаря тому, что русскій князь продалъ одно изъ своихъ маленькихъ имѣній. Онъ не хотѣлъ дѣлать долговъ въ Парижѣ, хотѣлъ веселиться на чистыя деньги, а поэтому и явилась связь между продажей по дешевой цѣнѣ черниговскаго имѣнія и появленіемъ костюмовъ и брилліантовъ, включившихъ Діану въ число demi-mondaines. Самое же словечко на страницахъ «Фигаро» обошлось въ двѣ тысячи франковъ. Однако, среди лѣта, когда минуло полгода, какъ добродушный хохолъ всюду ежедневно вертѣлся и путался, въ полномъ смыслѣ слова, съ дѣвицей Маріей Крюшонне, онъ началъ уставать, наконецъ выбился изъ силъ и спасся бѣгствомъ въ Россію.

Но Марія была уже — lancée!.. Была — Діаной!

VII

…«L'affaire», которую надо было «vider», предполагавшаяся между Загурскимъ и Френчемъ, всѣмъ извѣстная, отлагавшаяся, затянувшаяся — всѣмъ казалась страннымъ, необъяснимымъ явленіемъ, но «le dessous des cartes» не находилъ, никто.

— Cherchez la femme! — сказалъ кто-то, — но всѣ смѣялись этому. Въ данномъ случаѣ женщины не было, или было двѣ, у каждаго — своя.

Кромѣ того, всѣмъ непосвященнымъ въ тайну между тремя женщинами о предположенномъ и несостоявшемся бѣгствѣ Эми изъ дому, чтобы вѣнчаться, — казалось просто неприличнымъ, что поединокъ былъ отложенъ. Когда же Френчу уже не было мотива оттягивать дѣло, Загурскій пожелалъ отсрочку.

— Tout èa est louche! — восклицали многіе.

Наконецъ, былъ секретъ, или тайна, еще для трехъ лицъ: Френча, баронессы и графини… Они не знали, что вдругъ остановило Эми, наканунѣ вечеромъ твердо рѣшившуюся бѣжать въ Англію и вѣнчаться… Разумѣется, о Рудокоповѣ никто изъ нихъ не могъ подумать, а самъ Адріанъ Николаевичъ былъ не изъ тѣхъ людей, чтобы обмолвиться или выдать себя чѣмъ-нибудь.

Онъ даже Дубовскому не сказалъ ни слова о своемъ вмѣшательствѣ и успѣхѣ. Только горничной Эми онъ снова обѣщалъ сто франковъ за то, чтобы слѣдить за барышней, и если чуть что окажется сомнительное, тотчасъ же увѣдомлять его. Онъ хорошо зналъ Эми и любилъ ее именно за правдивость и честность натуры, но въ данномъ случаѣ, въ дѣлѣ любви, онъ не довѣрялъ ей вполнѣ.

— Говорятъ, въ любви, — разсуждалъ онъ, — самые умные люди дѣлаютъ глупости, самые честные — подлости, самые добрые — жестокости. Оттого-то вотъ и хорошо, что ты, Адріанъ, на эту водобоязнь неспособенъ. Та женщина, которая тебя цапнетъ, еще не родилась, да и не родится по всей вѣроятности.

Эми теперь сама была рада, что Рудокоповъ остановилъ ее въ роковую минуту.

«Это еще всегда успѣется»! — повторяла она. — Лишь бы дуэль разстроилась, или благополучно кончилась.

Вмѣстѣ съ тѣмъ, Эми была печальна. Она подозрѣвала, что Френчъ избѣгаетъ встрѣчаться съ нею. Если онъ не бывалъ у нихъ въ домѣ, такъ какъ Дубовскій не приказалъ его принимать, и если онъ не являлся у общихъ знакомыхъ изъ нежеланія встрѣтить Загурскаго, то онъ могъ все-таки что-либо устроить, чтобы видѣться. Но онъ даже на депеши ихъ семафора при помощи платковъ больше не отвѣчалъ ей.

И дѣйствительно, Эми была права. Френчъ умышленно избѣгалъ видѣться съ того дня, когда она должна была бѣжать съ нимъ и вдругъ не рѣшилась.

Это было со стороны англичанина, конечно, не капризъ, даже не месть, а простой разсчетъ.

«Если она меня любитъ серьезно, — разсудилъ онъ, — то лучше не видаться. Если же не любитъ, то я ничего не теряю. Если любитъ, то, измучившись отъ разлуки и неизвѣстности, она уступитъ и сдастся».

Между тѣмъ, Загурскій по неволѣ оттягивалъ дуэль. Онъ не хотѣлъ драться, не устроивъ предварительно свои дѣла. Дѣла графа были простыя — долги, требующіе уплаты. Онъ долженъ былъ въ Парижѣ кругомъ, отъ портного и куафёра до кондитера и газетчика, ежедневно въ полночь приносившаго «Le Soir».

Графиня Нордъ-Остъ уже догадывалась, что графъ будетъ у нея просить денегъ, и приняла свои мѣры, а кромѣ того обратилась съ просьбой и къ другу баронессы.

Дѣйствительно, дня черезъ два послѣ несостоявшагося побѣга Эми, Загурскій пріѣхалъ къ графинѣ вечеромъ сумрачный и, помолчавъ съ полчаса за чашкой чая, наконецъ выговорилъ досадливо:

— Имѣю дѣло, Кора… до тебя… ты догадываешься?..

— Говорите, — отозвалась она, зная, о чемъ рѣчь.

— Деньги, Кора. Нужна сумма… Передъ дуэлью люди порядочные платятъ свои жалкіе долги. Крупные уплатятъ родственники, наслѣднику, если… Ну, если отправишься въ Елисейскія-Поля. А мелочь, т.-е. всякіе fournisseurs, не имѣютъ векселей, мною подписанныхъ, и могутъ все потерять. Это была бы подлость.

— Что же вамъ нужно?

— Тысячъ… Право не знаю… Ну, тридцать… даже пять, семь. Лучше круглыя сорокъ…

Наступило молчаніе.

— On dirait du veau! — разсмѣялся Загурскій, глядя въ лицо графини.

— Я думаю, соображаю… — досадливо отозвалась Кора на дерзость. — Вѣдь я не Ротшильдъ… Наконецъ, прежде подобное было легче, а теперь, послѣ всего, что вы у меня… все, что я передала вамъ въ разное время — меня поставило въ положеніе совсѣмъ иное… Я начинаю нуждаться въ деньгахъ. Я сама заняла мѣсяцъ назадъ двадцать-тысячъ и еще ихъ не отдала.

— Tiens?! — удивился Загурскій.