Экзотики

— Вы удивляетесь… Но, cher ami, вспомните, сколько вы у меня за послѣдній годъ взяли и не…

— Не отдалъ… Да. Ну, вотъ, убьетъ меня мистеръ Френчъ, мои наслѣдники вамъ заплатятъ по вашему заявленію, на честное слово.

— Полноте шутить… cher ami… Я говорю серьезно… Я не знаю, какъ бытъ. Достаньте эти деньги сами, а я выдамъ документъ.

— Полноте шутить, cher amie, — отвѣтилъ графъ, поддѣлываясь подъ ея голосъ. — Мнѣ теперь въ Парижѣ можно достать денегъ только при одномъ условіи — сдѣлаться кладоискателемъ или грабителемъ. Voyons, ma bonne! Вамъ это такъ кажется… Вы, женщины, ничего въ этомъ не смыслите. Телеграфируйте въ Россію вашему повѣренному, и онъ вышлетъ… по телеграфу тоже.

Графиня Кора молчала и начала снятой съ руки перчаткой хлестать себѣ по пальцамъ.

— Ты ныньче кажется не въ духѣ? — замѣтилъ Загурскій, переходя на русскій языкъ и на «ты», что бывало всегда.

— Конечно, я встревожена.

— Почему?

— Почему? Милый вопросъ!.. Во-первыхъ, эта глупая дуэль…

— Ба!..

— Она можетъ окончиться дурно.

— Ну, и пріѣдешь на похороны по обрядамъ англиканской церкви.

— Онъ стрѣляетъ отлично.

— Кто это сказалъ?

— Многіе говорятъ.

Наступило молчаніе. Загурскій началъ насвистывать «Toreador» изъ «Карменъ», и затѣмъ вдругъ выговорилъ снова пофранцузски:

— Все это вздоръ. Des blagues! А вотъ что серьезно. Нужно пятьдесятъ-тысячъ, или я долженъ повѣситься.

— Вы сейчасъ сказали: тридцать-пять, сорокъ?

— А для васъ это не все равно?

— Нѣтъ. Потому что я додумалась, гдѣ взять двадцать, а пятнадцать, двѣнадцать достанетъ намъ баронесса.

— Не у друга ли своего? Ха-ха-ха! — громко разсмѣялся Загурскій.- Vous êtes unique, ma bonne. Да баронъ Герцлихъ, при всѣхъ его милліонахъ, тысячи франковъ не дастъ, если не будетъ знать — куда, кому, зачѣмъ, за что… Наконецъ, баронесса. Вертгеймъ сама понимаетъ…

— Что я понимаю!? — воскликнула весело баронесса, нежданно появившаяся на порогѣ комнаты.

Сидѣвшіе въ креслахъ на отдаленіи Кора и графъ быстро поднялись къ ней на встрѣчу.

— Comment?! — снова воскликнула баронесса. — Этакъ! Она въ одномъ креслѣ, онъ въ другомъ, на сто метровъ разстоянія! Вы ссорились, бранились и еще не успѣли помириться? Ну, миритесь при мнѣ…

— Нѣтъ. Мы не ссорились, — заявила Кора.

— Мы спорили о томъ, — выговорилъ Загурскій:- найдете ли вы или не найдете для графини тысячъ пятнадцать взаймы на три мѣсяца. Она говорила, что да, а я говорилъ, что — нѣтъ.

— И вы ошибались, графъ… Даже болѣе, если вы желаете. Мнѣ баронъ Густавъ дастъ, не спрашивая — куда, кому, за что, зачѣмъ…

— Нехорошо подслушивать у дверей! — воскликнулъ Загурскій. — Ну, merci. Я заранѣе цѣлую ваши ручки за графиню Кору.

— А не за себя?.. — хитро улыбаясь, замѣтила баронесса.

— И за себя… Diable! У насъ отъ васъ секретовъ нѣтъ.

— Я бы достала сто тысячъ и болѣе, — заявила баронесса серьезно, — еслибы могла этимъ разстроить вашу глупую дуэль. Впрочемъ, я все еще надѣюсь…

VIII

Френчъ, ожидая со дня на день, что Эми уступитъ, согласится на все, былъ доволенъ, узнавъ чрезъ Дюкло д'Ульгата, что Загурскій проситъ отсрочку. Что касается до того, что оттягиваніе скандализируетъ общество, то ему, конечно, было это безразлично.

Вернувшись однажды домой послѣ дѣловыхъ и простыхъ свѣтскихъ визитовъ, онъ узналъ отъ консьержа, что какой-то господинъ былъ у него въ два часа и, не заставъ, сказалъ, что явится снова въ пять. Господинъ этотъ приказалъ передать, что дѣло крайне важное и что онъ проситъ непремѣнно быть дома въ этотъ часъ. Невозможность видѣться сегодня — три раза повторилъ онъ — повлечетъ за собой самыя непріятныя послѣдствія для господина Френча.

Разумѣется, англичанинъ, предполагая, что дѣло идетъ опятьтаки о графѣ Загурскомъ, сталъ дожидаться. Ровно въ пять часовъ въ квартирѣ его позвонили, и горничная-англичанка доложила о гостѣ. Вошелъ неизвѣстный Френчу господинъ, маленькаго роста, широкоплечій, почти четырехугольникъ на двухъ ногахъ, лысый, въ зеленыхъ очкахъ, съ чрезвычайно непріятной физіономіей и рѣзкими чертами лица. Вдобавокъ, посѣтитель смутно напомнилъ Френчу другого человѣка, видѣннаго однажды и давно, именно «детектива», или агента тайной полиціи.

У Френча въ дѣлѣ различія и опредѣленія личностей была удивительная прирожденная проницательность, или же чутье. Казалось, что онъ могъ по первому взгляду и безъ ошибки классифицировать каждую личность. Поэтому появленіе этого гостя сразу взволновало его. Указавъ на стулъ, онъ выговорилъ холодно:

— Что прикажете?