Экватор

В полдень, когда колокол на плантациях пробил трижды, созывая на обед в Большом доме, Луиш-Бернарду уже потерял литра три пота за время поездки по располагавшимся в округе рабочим точкам. Он побывал в нескольких мастерских, столярной, токарной и жестяной, посетил дом управляющего и две хижины в деревне, размером четыре на четыре метра, с окнами в каждой стене, чтобы максимально использовать любое дуновение ветерка. Зашел он и в детский сад, где примерно с сорока малышами находилась одна женщина. Было похоже, что и они, и она не знают, чем себя занять. Кроме этого, он посетил местную больницу — длинную постройку, в передней части которой располагалось нечто вроде «операционной», с деревянными шкафами, где хранилось огромное количество подписанных пузырьков, торжественно выстроенных в ряд, с низким столом, приспособленным для хранения хирургических инструментов, необычной и зловещей, хотя и вполне характерной для такого рода предметов формы. Далее следовала больничная палата с окнами по обе стороны и примерно полусотней металлических кроватей, приставленных к стенам. Живущий здесь же на плантациях врач неопределенного возраста, явно давно смирившийся с происходящим, чего он и не пытался скрывать, сопровождал его во время этого визита, к которому, судя по всему, здесь хорошенько подготовились. Большая часть кроватей была заправлена относительно чистыми простынями, три черные медсестры были одеты в только что отглаженные халаты, пол был еще влажен от утренней уборки, на стенах была свежая побелка, пациенты лежали в кроватях все, как один, без единого стона и жалобы. Всё бы было замечательно, если б не витавший здесь запах смерти, и безысходности, которым был пропитан воздух и чувства, не предполагая каких-либо иллюзий: ни один из виденных им уголков мира не излучал столь опустошительного ощущения одиночества. Не прерывая их, Луиш-Бернарду слушал объяснения врача и управляющего, не задавая им никаких вопросов, следуя вместе с ними по палате и стараясь не задерживаться взглядом на больных, свернувшихся в своих кроватях, словно пойманные звери.

Перед обедом он еще посмотрел на огромные, выложенные камнем площадки с выставленными на них деревянными «подносами» с какао, которые сушились на солнце и при первых же признаках дождя убирались женщинами под навес. Какао доставлялся сюда в вагонетках по «дековилевской колее», последнему нововведению на главных плантациях. До этого женщины и дети «разбирали» плоды какао, то есть производили процедуру его очистки от внешней оболочки. Далее, по настоянию губернатора, увидевшего, что его просьба вызвала заметное противодействие со стороны управляющего, его отвели посмотреть, из чего состоит обед самих работников плантаций. «Это входит в мои обязанности», — поставил он точку в разговоре тоном, не предполагавшим возражений, и управляющему ничего не осталось, кроме как следовать за ним. В тот день, а также, как он позже убедился, в другие дни и почти на всех остальных вырубках, обед работников представлял собой глиняную миску мучного отвара из маниоки и литр воды в большой жестяной кружке.