Эксперимент «Идеальный человек». Повести

Ученого из Сенечки не получилось. Он работал сменным мастером на строительстве газопровода. («А что? Заработок - любой кандидат позавидует!») Вера же нашла свое призвание: она заведовала Дворцом культуры. («Платят мало, зато круглые сутки все вверх ногами! Одно только плохо - Лорка без присмотра. Почти все время со мной - нахваталась на репетициях разных штучек».)

На юбилей приехал и Полушеф, теперь уже пенсионер. Наконец-то у Федора Ивановича было много времени для раскопок стоянки древнего человека под деревней Синюшино (недавно он нашел второй кувшин - пару к первому, чем вызвал некоторую сенсацию среди синюшинских мальчишек). После всего, что произошло, Федор Иванович сильно сдружился с Онуфрием Степановичем, почти каждое воскресенье приезжал на электричке к старикам в деревню, ходил на рыбалку, за грибами, пристрастился к «Портвейну-72» и даже помогал Онуфрию Степановичу гнуть дуги (дуги шли нарасхват на районных базарах - теперь уже по прямому назначению, так как лошади пережили мастеров своей упряжи).

Первое время было некоторое неудобство в связи с приездом Ирочки, которую, кстати сказать, никто не приглашал - пригласили лишь одну «баламутку» провести в деревне каникулы.

Никто не знал, как вести себя с бывшей Красиной, а ныне Нуклиевой, но Ирочка сама быстро нашла нужный тон. Она держалась так, словно ничего не произошло, что она уезжала очень ненадолго и вот вернулась.

Удачно найденный Ирочкой тон тотчас же подхватил Олег Борисович Нуклиев, теперь крупный ученый, автор многих книг по воспитанию детей и даже одной художественной повести на педагогическую тему. Он тоже сделал вид, что ничего особого не произошло.

Смущенная встречей с матерью Вера также обрадовалась находке. Обе беглянки стали говорить о климате, фауне, флоре Кавказа и Сибири, о ценах на продукты, и неловкость вскоре прошла.

И лишь одна «баламутка Катька» не испытывала никакого смущения. Она вела себя независимо, рассматривала всех в упор наглыми черными глазами.

Тонкая, застенчивая Ирочка превратилась в дородную даму, всю в золотых украшениях, звенящих от малейшего движения. Изменился даже голос бывшей Красиной. Он стал басовитым, уверенным.

Ждали приезда из города Геннадия Онуфриевича с Шуриком, и пока, до начала торжества, разговор, исчерпав тему погоды (гидрометцентр предсказывает ее теперь довольно точно, и говорить, собственно, не о чем), шел о воспитании детей.

- Детей не надо ограждать от жизни, - говорила Ирочка (явное влияние книг мужа). - Наша дочь воспитывалась методом «Человек за бортом», то есть ребенка надо бросать в океан жизни, и пусть он плывет, сам видит и дельфинов и акул. Мы купили себе небольшой мандариновый сад… Этот сад мы целиком отдали молодежи… Там они собираются, спорят, обмениваются информацией.

- Наверно, эти акулы сожрали все мандарины, - предположила Вера…

- В пору созревания в садах никто не сидит, - пояснила Ирочка. - В это время они собираются в горах, у озера… Поют, танцуют, дискутируют… Так сказать, самовоспитание… Обратная связь. Пусть сами разбираются, что к чему. Правда, Катенька?

«Баламутка» прищурила черный правый глаз и ничего не ответила.

- Здесь все дело в раскрепощении комплексов, - заметил Нуклиев. - Ребенок не должен сдерживать свои чувства, ибо тогда он вырастет рабом. Он должен делать то, что хочет его внутренняя организация. Верно, Екатерина?

Катька открыла правый глаз и прищурила левый.

- А я хочу хека под маринадом, - вдруг заявила Лора, дочь Расторгуевых.

- Ты проголодалась? - забеспокоилась Вера.

- Нет, но хочу хека!

- У нас есть вареная курица, - сказал Онуфрий Степанович.

- П-ф-ф… - фыркнула девочка, - вареная курица. В ней нет витаминов.

- Витамины можно купить в аптеке, - заметил Онуфрий Степанович.

- И посыпать ими курицу?

- Ну да.

- Ты, дед, даешь, - рассмеялась девочка. - Ты очень темный.

- Лора, прекрати! Так нехорошо на старших! - прикрикнула мать. - Она привыкла к хеку в нашем буфете, вот и капризничает, - пояснила Вера. - Замучали прямо этим хеком.

- Он не старший, а дед! Ему скоро сто лет!

- Лора!

- Да! Старый, бедный и темный!

- Лора!

- А у нас на книжке две тысячи! Вот! Мое приданое!

- Лорка, - сказал папа Сенечка, - сейчас отшлепаю!

- Не отшлепаешь! Я тебя не боюсь. Ты добрый. Встань на задние лапки!

- Лора, как ты себя ведешь? - Сенечка нахмурился, что ему никак не шло. - Мне стыдно перед людьми… Я ее редко вижу, все на трассе, вот и избаловалась, - оправдываясь, сказал Сенечка.

- Встань на задние лапки! Пусть дед с бабой посмотрят, а то они не видели медведя. Тут не водятся медведи.

- Лора, прекрати!

- Встань, я кому приказываю! - На глазах девочки показались слезы. - Ну, папка же!

Папа Сенечка попытался отшутиться.

- Но у меня нет задних лапок.

- Есть!

На глазах маленькой Расторгуевой показались слезы. Слезы были огромные и прозрачные, как у мультфильмовского крокодила.

- Сеня, - сказала мама Вера укоризненно. - Ребенок же просит…

- Он не понимает просьб, - сказала Лора, не принимая никаких мер к катящимся слезам.