Эксперимент

В свою очередь другие животные, даже если они и теряют какие-то вспомогательные средства, позволяющие им извлекать некоторые ресурсы – если в принципе с ними имеют хоть какое-то дело – в состоянии обеспечить себя всем необходимым – пусть и не очень удовлетворительного качества и не в требуемых, но при этом достаточных количествах – без обращения к ним или в весьма усечённом виде. Человек в этом ряду выглядит белой вороной, потому что без огня, кремния, палок и всего остального он или она довольно быстро погибают, особенно в тех местах, где прохладно или есть какие-то иные препятствия для полноценного функционирования.

Вообще это очень странная, если не сказать пугающая ситуация. Если, скажем, в тропиках, это не столь уж и страшно – на самом деле нет, хищников и потребность термической обработки некоторых калорий никто не отменял – то в умеренных широтах подобное сродни смерти – именно поэтому все эти призывы вернуться в лоно природы бессмысленны и глупы, на сто процентов мы там никогда и не были. Т.е. мы в высшей степени зависим от того, какие инструменты имеются в нашем распоряжении, а это, по сути, означает, что они есть наше биологическое – а вовсе не культурное – оснащение, и именно в таком качестве их и надо принимать.

Глядя на вещи под данным углом зрения становится понятно, что наши орудия труда – не нынешние, разумеется, а первобытные – есть лишь замена или компенсация того, что есть у других животных. Т.е. они являются и клювом, и лапой, и клыком, и желудком, и шерстью, и многим чем ещё просто в силу того, что все эти приспособления у нас отсутствуют из-за нашей физиологии. Мы в принципе не можем без них обойтись, и это позволяет нам перейти к вопросу о нашем воздействии с их помощью на свою среду обитания.

Приведённые – и не только они, на это уже не раз обращалось внимание – иллюстрации показывают, что любое животное так или иначе влияет на то, во что оно помещено. Человек в этом ряду, естественно, не представляет собой никакого исключения, но полностью подтверждает правило. Нам необходимы эти инструменты вовсе не для того, что трансформировать этот мир – отчасти да, но не ради самих изменений – но для того, чтобы выживать, причиняя ему при этом некоторый урон и навлекая на него определённые метаморфозы, но то же самое делают и все прочие.

В этом отношении данное оборудование витально и равносильно тем частям тела других видов, которые позволяют им справляться с основными задачами, стоящими перед ними. Т.е. изготавливая его мы не преследуем целей тотального или даже поверхностного преобразования действительности, но всего лишь пытаемся получить то необходимое, что нужно нам для удовлетворения наших потребностей. Чего-то сверх этого у человека не было подавляющую часть его пребывания на этой планете, потому что в том не было никакой нужды, а, значит, не было и стремления получить больше.

В некотором смысле это слабо вяжется с тем, что мы знаем о прогрессе культуры. И вправду, около пятидесяти тысяч лет назад – даты зависят от того, что именно мы подразумеваем под соответствующими артефактами, а, кроме того, они постоянно меняются вследствие новых открытий, как бы то ни было, но порядок цифр вряд ли сильно изменится в ближайшем будущем, да и вообще на то нет особых оснований, но ничего, конечно, исключать нельзя – происходит своеобразная революция на этом поприще, и некоторые исследователи считают, что именно в то время появляются настоящие люди. Свидетельством тому служат настенные росписи, фигурки, музыкальные инструменты и прочие артефакты, которые явственно говорят о том, что их обладателями и творцами были такие же, как и мы, люди.

Проблема с такой аргументацией – помимо того, что она не учитывает постепенности изменений и улучшений, а также эмерджентности многих состояний и событий – состоит в том, что эти свершения не транслировались в какие-то дополнительные материальные блага, а то и вовсе сказывались на них негативно. Очевидно, что для того, чтобы произвести ту же флейту, нужно потратить время и силы, отвлекая их от более насущных вопросов, вроде добычи пищи или обеспечения безопасности, а это не самая хорошая затея. Куда важнее, однако, не это.

Почти не может быть сомнений в том, что язык мы выработали не сами, но получили в наследство от тех видов, которым наследовали. Пусть в те времена – доисторические – мы и говорили мало – в том не было нужды, но гораздо больше опасности – мелодичность и выгодность – скажем, для подражания и приманивания – тех или иных звуков вряд ли укрылась от внимания наших предков, а потому насвистывать что-то или напевать они были в состоянии и без музыкальных инструментов, без которых, между прочим, и сегодня обходится подавляющее большинство. Какой в том был прок не так уж и важно, но существенно следующее.