Экспедиция

– Итак, Квиве, он совершил не один подвиг, а целых два. О первом я не буду рассказывать, это займёт слишком много времени. А второй – это случилось в 1920 году, перед зимним домиком на мысе Сёркап. Квиве охотился вместе с двумя опытными товарищами. В студёный зимний январский день все трое вышли на улицу, чтобы проверить самострелы, которые они расставили на этом участке. Один из них был забит снегом. Квиве засунул руку в ящик, чтобы почистить его, и тогда его шарахнуло. Ему раздробило мизинец. Теперь это было не так опасно, как в прошлый раз, когда он выстрелил себе в бедро и находился один, далеко от товарищей и хижины в Хорнсунде. Хотя теперь речь шла о пальце, его жизнь оказалась в опасности. Из мизинца хлестала кровь, и Квиве снял шарф и туго перевязал. К счастью, он оказался недалеко от хижины, где находились трое его товарищей. Но они отказались помочь ему. Вот такие дела!

Квиве пришлось самому себя зашивать. Он снял платок с раны и промыл её кипячёной водой. В этом товарищи помогли ему. Они разожгли печь и поставили на неё котелок со снегом. В ране Квиве нашёл несколько раздробленных осколков кости и сложил их вместе. Из раны хлестала кровь, но он туго обмотал жгут вокруг пальца.

Квиве писал в дневнике, что три следующих дня рука сильно болела. Наконец он не выдержал и снял жгут. Весь мизинец почернел. Квиве понял, что дело идёт к гангрене, и потерял надежду, что всё ещё обойдётся.

Нужно было действовать немедленно и решительно. Может быть, следовало отрезать всю руку, чтобы спасти себя? Но ведь это была правая рука, а у Квиве есть жена и дети. На что они все будут жить, если он станет калекой? Мужчине без правой руки трудно найти работу. И Квиве решил отсечь себе мизинец. На этот раз он прокипятил в котелке нож, ножницы и ручную пилу. Обезболивающего в хижине на Сёркапе не было, но ничего не поделаешь.

Оба друга попросили избавить их от этого зрелища. Квиве должен был оперировать себя сам. Сначала он отрезал кожу и плоть над верхней фалангой. Затем он срезал то, что осталось снизу. После этого он отпилил кость мизинца. Он написал в дневнике, что это оказалось вовсе не так легко, как он предполагал. Под конец он сшил снова плоть и кожу над остатком пальца – суровой чёрной нитью.

Кнут вздохнул.

– Так ты говоришь, сложная всё-таки получилась операция? А я ничего другого и не ожидал…

– Ну да…

Терье пнул ногой сугроб.

– Ты думаешь, придётся ампутировать Мадсу всю ногу? Честно говоря, я не рискну. Там ведь масса больших сосудов, которые ведут к ступне, и их придётся сшивать. Нет уж, я не буду этого делать… – сказал Кнут.

– Но может так сложиться, что у нас не будет выбора. Ты ведь сам сказал. Заражение крови развивается стремительно. На ноге появились серые пятна…

– Поэтому так важно найти спутниковый телефон. Мадса нужно было бы отправить в больницу как можно скорее.

– Но ведь ты сказал, что…

– Это займёт по меньшей мере двое суток. Разве мы можем ждать так долго?

Кнут считал, что задаёт риторические вопросы, но Терье всё понимал буквально.

– Не расспрашивай меня. Я ведь никогда не видел гангрены.

Он устыдился, как будто в этом была его вина.

– Я знаю только то, что прочитал в дневнике у Квиве.

Кнут громко застонал.

– Не могу сказать, что предвидел это. У нас есть маленькая пила?

Терье только покачал головой.

– А острый нож? А большие ножницы?

– Есть, но у меня есть кое-что другое, что ты тоже можешь применить. Такой карманный нож с вынимающимися лезвиями и разными принадлежностями.

Они большие, но достаточно ли они острые?

Они посмотрели друг на друга и не осмелились признаться в том, что боятся предстоящих испытаний. Оба находились за пределами палатки добрый час. Они заметили, что звуки внутри стихли. Кнут, первым вползший в палатку, сразу увидел Мадса. Тот стянул с себя шапку. У него были влажные спутанные волосы, на лбу блестели капли пота. На серо-бледном лице проступили красные пятна, большие глаза умоляюще смотрели на него.

Запах в палатке стоял неописуемый. Кнуту пришлось сжать зубы, чтобы его не стошнило. Он оглянулся и встретился взглядом с Терье, который забирался внутрь вслед за ним.

– Ты мне поможешь?

Терье кивнул.

Глава 16. Четвёртый

Вернувшись после поездки на Шпицберген, Карстен подписал контракт о вертолётной поддержке с компанией «Эйрлифт». Общая сумма контракта составила более восьми миллионов крон. Насколько я знала, у нас на горизонте не маячил ни один новый спонсор, так что никакой надежды на дальнейшие денежные вливания не было. После того как был оплачен счёт из гостевого домика в Нюбюене, бюджет экспедиции был перерасходован на три тысячи крон. Я сидела у кухонного стола и плакала. Аргументы и доводы, которыми оперировал Карстен, не помогли. Переубедить меня ему не удалось. И вот наступил тот момент, когда я заявила, что с меня довольно, что я покидаю и его, и экспедицию.