Эйнемида I. Семена раздора.

Энеклу не сразу удалось узнать спасённого в полусидящем на подушках человеке. Жрецы обрили его наголо, перевязали голову и переодели в полотняную рубаху, лишь приметные тонкие усы выдавали в нём плоскоземельского варвара. Разглядев человека при свете ламп, Энекл поразился форме его глаз: суженные, точно полузакрытые, казалось, он постоянно смотрит на всё прищурившись. Прежде люди с такими чудными глазами Энеклу не встречались.

– Мне остаться с вами? ‒ спросил жрец.

– Нет, иди.

Нурал и Энекл присели на поставленные у ложа табуреты. Варвар настороженно наблюдал за ними.

– Ты говоришь по-мидонийски? – с расстановкой спросил Нурал.

– Да, говорящий, – ответил плоскоземелец.

– Как тебя зовут?

– Дэчан.

– Я Нурал – военачальник великого и славного царя Нахарабалазара, да продлит Марузах его годы. Это Энекл – тысячник стражи. Мне говорили, ты хотел меня видеть.

– Начальник. Ты спасал меня? Привозил сюда? – у Дэчана был необычный выговор: он бросал слова отрывисто, проглатывая окончания, и через слово делал заминку, шумно втягивая воздух сквозь зубы. Понять его было не так просто, тем более Энеклу, чей мидонийский был несовершенен.

– Я велел привезти тебя сюда, это так.

– Благодарный. Долг крови. Мой жизнь тебе, – варвар сделал попытку привстать, но не смог. – Слабый ещё, не могу служить, потом стану, – разочарованно добавил он.

– Не по закону бросать раненого в степи, но если захочешь служить, обсудим, как поправишься. Пока расскажи, кто ты и из какого племени?

– Дэчан, водил десять раз по десятью десять воинов. Из людей керемен.

– Тысячник, значит. «Керемен» это твоё племя?

– Да, керемен.

Энеклу показалось, будто он где-то слышал это название. Рассказ Палана! История, казавшаяся сказкой, ожила прямо на глазах.

– Где это племя живёт? – спросил Нурал.

– У реки Лахцанп, это далеко, где горы.

– Потом покажешь на карте. Раз это далеко, откуда ты знаешь мидонийский?

– Много говорят, в степи, на равнине – чтобы понимать. Надо знать мидон – легко с чужим говорю.

– Да, это так, – ответил Нурал на недоуменный взгляд Энекла. – В Плоской Земле многие говорят на мидонийском, ещё со времён походов Хазраддона и Нахараталата. Я, правда, не знал, что этот обычай так далеко распространился. Как ты попал сюда, кто тебя ранил?

– Ранил?

– Ну, ударил, нанёс вред. С кем ты бился?

– Ах! Ранил, да... – Дэчан пошевелил губами, точно пробуя новое слово на вкус. – Ранил Алгу.

Энекл с Нуралом переглянулись.

– Как Алгу? Сам? – выдохнул Энекл.

– Алгу? Сам? – раненый хохотнул, как будто услышал нечто смешное. – Сам нет. Люди Алгу.

– Люди Алгу? Алгуиты?

– Есть люди богов, есть люди Алгу. Ранил люди Алгу.

– Ты не алгуит? – спросил Нурал и, встретив непонимающий взгляд, пояснил, указывая пальцем на Дэчана. – Ты не человек Алгу?

– Нет! – Дэчан, скривился, точно хотел плюнуть. – Боги отцов, духи предков, мои боги. Нет Алгу.

Нурал довольно кивнул.

– Нам встретился человек, похожий на тебя. Цэчон, человек Алгу. Он тоже керемен? Это он тебя ранил?

– Цэчон? – на лице Дэчана отразились испуг и злость, рука сжалась на поясе, нащупывая меч. – Он идёт за мной? Где он?

– Не волнуйся, за тобой никто не идёт. Я убил его.

Повисло изумлённое молчание, плоскоземелец не отрываясь смотрел на Нурала расширенными от удивления глазами.

– Убил Цэчон?

– Да, мы бились по законам Плоской Земли. Я победил. Цэчон мёртв.

Дэчан вновь замолчал, осмысливая сказанное. Покачав головой, он промолвил:

– Мой жизнь тебе. Служить верно.

– Это Цэчон тебя ранил?

– Нет. Цэчон – пёс, послали, чтоб поймать. Ранил в бою. Большой бой, много воин, десять раз по десять десять раз по десять раз и ещё раз столько же – вот сколько воин.

– Двадцать тысяч, – сосчитал в уме Энекл.

– Вполне возможно, – пожал плечами Нурал. – Кочевников никто никогда не считал, их там может быть сколько угодно. Итак, тебя ранили в битве. Кто с кем бился?

– Люди Алгу и люди предков. Алгу победил – все убиты. Алгу в степи, в пустыне, в горах – нет больше предков.

– Постой. Люди предков, это те, кто верит в старых богов, так? Тамаз, Калуна, Полом, да?

– Тамаз, Полом, да – хорагет. Турхо – турхан. Гэжэ, Дцонгон – керемен. Духи предков, боги предков. Было, больше нет – всё Алгу.

После небольшого допроса, им удалось кое-как восстановить события, что привели раненого керемена к мидонийской границе. Энеклу показалось, будто он услышал продолжение истории, некогда начатой Паланом в доме медника. Показалось потому, что история Дэчана начиналась ровно с того места, где оборвался рассказ хорагета – с разгрома войска кеременов алгуитами и пленения кеременского царевича Цэнэна.

Керемены оказались не кочевниками. Это был оседлый народ, живший у реки Лахцанп далеко на юго-восток от Мидонии, у подножия неких гор Цонцо, про которые Дэчан сказал, будто их вершины почти всегда скрыты облаками и царапают небесный свод, отчего сквозь прорехи просачиваются воды и идёт дождь. Столица кеременов называлась Дэчжэнхэ. У стен этого города и произошла та битва, о которой рассказывал Палан, в ней был пленён кеременский царевич Цэнэн, но отпущен по воле победителя.