Егорка

Самообладание ей всё же изменило, и спрятав лицо в сжатые кулаки она мелко затряслась в беззвучных рыданиях.

– Оксинка, ну, милая, перестань… – Морщинистые руки подошедшей к ним седой женщины обняли первую за плечи. Острый ясный взгляд обратился к солдату: – Прости сынок. Сестра у неё здесь жила с ребятками. Мужик у ней как у всех на фронте, а сама она с тремя детками дома его дожидалась. – Женщина тяжело вздохнула, погладила молодую по волосам и тихо закончила: – Теперь вот все четверо где-то здесь – и Маруся, и два хлопчика её с маленькой дочкой…

Иван стоял, не в силах выдавить и слова. Молча кивнул и так же молча ушёл, чувствуя в груди разъедающую сердце боль, будто иглы в грудь вогнали. А ветер донёс до него негромкое:

– Береги себя, сынок…

– Товарищ комдив!

Голос Сашко вернул мужчину к действительности, и, вытерев глаза рукавом, тот откликнулся, махнув парню рукой:

– Здесь я, здесь.

Сделав вид, что ничего не заметил, Сашко остановился рядом и доложил:

– Иван Степаныч, дозорные вернулись. И ещё из штаба приказ прибыл.

– Быстро они, – пробормотал Котов, не сводя глаз с зажатой в руке фуражки. – Что с людьми?

– Отдыхают.

– Хорошо. Сейчас иду.

Иван ждал, что Сашко немедленно унесётся по своим медноволосым делам, но тот неожиданно присел рядом на корточки и заглянул в лицо командиру.

– Отдохнуть бы вам, Иван Степаныч.

Тот усмехнулся в ответ и потрепал зама по плечу.

– Успеется, Сашко. Иди. Я следом.

Когда парень исчез с глаз, Иван тоже поднялся и хотел вернуться в лагерь, как вдруг услышал еле уловимый плеск. Секунду поколебавшись, он пошёл на звук и шагов через пятьдесят оказался на краю овражка. По дну его, присыпанный палыми листьями, бежал небольшой прозрачный ручеёк. В одном месте дно его русла резко проваливалась вниз, образуя крошечный водопад и выбитую под ним купель с кристальной водой. Именно его серебристый звон и услышал мужчина.

Спустившись по склону овражка, Иван наклонился, зачерпнул ледяной воды и поднёс пригоршню к губам. Вода была такая холодная, что заломило зубы. Чуть сладковатая, она почему-то напомнила берёзовый сок. Мужчина зачерпнул ещё и с удовольствием умылся. Откуда-то из глубины тела сразу же поднялись силы, наполняя его бодростью. Невольно Иван улыбнулся, поднял голову, оглянулся и замер от неожиданности.

Чуть поодаль на куче многоцветных осенних листьев сидел худенький мальчонка. Русоволосый, лет десяти на вид, не двигаясь, он смотрел на комдива ясными, будто лучащимися светом на загорелом лице голубыми глазами. В них не было ни капли страха, только недоверие. Синяя телогрейка была ему чуть великовата, и из рукавов выглядывали только детские пальчики. Сдвинутый на затылок картуз выпускал на свободу немного вьющиеся прядки.

Иван медленно распрямился и изумлённо спросил:

– Здорово, паря. – Мальчонка не пошевелился, по-прежнему не сводя с незнакомца глаз. – Тебя как звать, малец?

Помолчав несколько секунд, тот перевёл взгляд мужчине за спину, будто ожидая там увидеть кого-то, а потом всё же ответил:

– Егорка.

– А чего ты тут делаешь? – задал Иван следующий вопрос.

– Жду.

– Чего ждёшь? – чуть опешил мужчина.

– Когда вернуться можно будет.

– Куда? – комдив осторожно шагнул к мальчонке.

– Обратно. – Егорка убегать от него явно не собирался, но и ближе не подходил. Так и сидел на листьях, обняв колени руками. – Мы с братом и ещё хлопцами с деревни лошадей в лесу прятали. От немцев. Всю ночь на Монастырских топях просидели. Утром, едва рассвело, хлопцы обратно подались, посмотреть, как там, дома-то. А меня с лошадями оставили. А когда Михась вернулся, то посадил меня на нашего Белого и сказал, будто мамка велела к батиной сестре тётке Наталье ехать. Сказал, что скоро меня нагонит. Чтоб я его здесь, у Юрьева ручья ждал.

– И где же теперь твой Белый?

– Здесь где-тось. Он далеко не отходит.

– А скажи-ка, паря, деревня твоя как называется? – прищурился солдат.

– Лисна.

– Егорка… – Иван оторопело повторил имя ясноглазого парнишки. Неужто тот самый Егорка? Выходит, не всех пожгли немцы. Выходит, сколько-то мальчишек убереглись. Но женщины говорили, что живность всю из деревни гады увели. И лошадей в том числе… Хотя откуда бы им видеть. Их в тот момент рядом не было…

Приблизившись, Иван присел перед пацанёнком. Его не покидала мысль, что мальчонка в лесу совсем один. И ночь скоро. И неизвестно, когда брат его нагонит. И ещё: почему не нагнал до сих пор?..

– А ты один здесь не забоялся сидеть?

– Наши хлопцы в этих лесах каждую берёзу знают. И я с ними пару раз за грибами бегал. А ручей этот вообще в каждой деревне ведом. Так чего мне бояться, пока светло?

– А волки?

– Волкам есть кого задрать. У нас в лесах зверья много.

– Так ты и от дома сейчас далеко.

– Не. – Маленький деловня махнул рукой куда-то за спину. – Если напрямки, то не очень.

– Понятно. Есть хочешь? – коротко спросил комдив, сдерживая улыбку. Мальчишка кивнул, не опуская глаз. – Тогда идём, хоть поспишь в тепле. Если брат за тобой прибудет, мои дозорные его перехватят. Давай, зови своего Белого и айда.

– Да пусть пасётся. Ему на воле лучше. Если что, я его найду.