Читаем Егор Гайдар полностью

Определенным профессиональным ограничениям на время продолжения переходного периода (на срок в 5—10 лет) в соответствии с этим законом должны подвергаться следующие лица:

а) все бывшие освобожденные секретари партийных, производственных и территориальных организаций КПСС;

б) бывшие первые, вторые и третьи секретари райкомов, горкомов, обкомов и крайкомов КПСС;

….действовавшие штатные сотрудники, включая резерв, и давшие подписку о сотрудничестве с органами НКВД-МГБ-КГБ, либо работавшие в этих органах на протяжении последних десяти лет перед принятием новой Конституции России (в 1993 году)». (Это уже позднейшая редакция закона, сам проект появился в 1992 году.)

В конце 1992 года на очередной съезд «Демократической России» пришел Борис Николаевич Ельцин (съезд проходил в киноконцертном зале «Россия»). Он долго отвечал на вопросы из зала, в том числе о люстрации – будет, не будет? Ждать, не ждать?

По легенде, Ельцин тяжело вздохнул и сказал:

– Тогда люстрацию надо начинать с меня.

Но и другие варианты тоже рассматривались.

В 1991 году (после августовского путча) на должность руководителя московской милиции был назначен Аркадий Мурашев, а руководителем московского КГБ – Евгений Савостьянов. Оба не имели отношения ни к одному, ни к другому ведомству, оба – молодые московские ученые, демократические активисты, народные депутаты от «Демократической России». Их назначила на эти посты новая демократическая власть. Так вот, в этом кругу бытовал и другой проект люстрации, по словам Савостьянова:

«В редких случаях удается революцию превратить в консенсусный процесс, когда, свергнув предыдущую власть, все хотят договориться – и вам есть место на поляне, и вам, и вам, и вам. Как, например, в Испании после Франко. Но это редкий случай. Чаще же, все-таки, победители бьются до последнего. Поэтому конфликт между победителями был неизбежен. И первое, что, конечно, мы должны были сделать – это провести после путча референдум, полноценный референдум о выходе России из состава СССР. И, главное, мы не ликвидировали КПСС, полноценную коммунистическую организацию, мы не запретили коммунизм в России. Вот как коммунисты 70 лет запрещали все другие политические течения, так и мы были обязаны 70 лет, возможно, после путча 1991 года – 70 лет любым коммунистическим организациям запретить участвовать в политическом процессе. Как только любая политическая организация имеет право абсорбировать ностальгию по предыдущим временам и участвовать в выборах, выборы превращаются в нечестные. Будь то франкисты в Испании, национал-социалисты в Германии, муссолиниевцы в Италии. Если бы они участвовали в выборах – это было бы нечестно».

Как говорит русская пословица, все мы задним умом крепки. В тех 1991–1993 годах и сам Ельцин, и многие другие демократы, и близкие к президенту люди признавали любую форму люстрации опасной политически, бессмысленной содержательно и технически невозможной. В СССР были десятки миллионов коммунистов, сотни тысяч занимали руководящие должности, развалить окончательно систему управления никому не хотелось. Она и так держалась, говоря откровенно, после 1991 года «на соплях». Страну шатало так, что могла разлететься вдребезги и окончательно. Вот что сам Гайдар говорил об этом:

«Закон о реституции всерьез не обсуждался, запрет КПСС обсуждался, но мы проиграли это дело в Конституционном суде. Пойми, это было двоевластие. У Ельцина, при всей его популярности, реальная свобода маневра была очень невелика.

Но в Восточной Европе провели все же эти законы?

– Ни в коем случае нельзя объединять слишком много задач. Если ты пытаешься решить три задачи одновременно, то ничего не получится вообще… В Восточной Европе было проще. Там всегда можно было найти представителя альтернативной элиты, например, из церкви, который никогда в коммунистической партии не состоял» (из беседы с Альфредом Кохом).

Таким образом, из всех предлагаемых вариантов – полная люстрация, частичная, политическая, идеологическая – у Ельцина оставался, пожалуй, единственный: роспуск съезда, новые выборы, переучреждение государства, принятие новой Конституции. Однако и в достижении этой задачи он по-прежнему оставался на позиции компромисса.

И здесь, конечно, велик соблазн во всем обвинить Бориса Николаевича, его склонность откладывать окончательное решение, его знаменитую «паузу», из-за которой все могло затянуться настолько, что дальше уже – пропасть.

Но прежде чем обвинять – давайте вновь вернемся к очень быстрому, все более ускоряющемуся ходу событий 1993 года.

В конце марта 1993-го, как мы помним, президенту удалось отбить очередную атаку на съезде (попытку лишения его полномочий через импичмент) и, больше того, заставить съезд принять решение о всенародном референдуме.

Решение это далось непросто. Президиум Верховного Совета во главе с Хасбулатовым этого референдума очень не хотел.

12 марта Руслан Имранович, например, говорил так:

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии