Егор Гайдар

«Страна у нас, конечно, большая. И все-таки полторы тысячи человек – это уже не парламент, не сенат, а какое-то народное вече. Тут уже кто кого перекричит. Тихим голосом говорить бесполезно – начинают действовать законы большого пространства, психологические факторы общения с толпой (в данном случае с толпой народных избранников)… Когда в парламенте полторы тысячи человек, возникает огромное количество фракций, вербующих себе сторонников, плюс огромное количество независимых депутатов… Это арена беспощадной политической грызни, схватки амбиций. Это прежде всего крики у микрофона, это истерики, раскаленные эмоции. Каждый хочет какую-то свою проблему поднять. То национальную, то экономическую, то внешнеполитическую».

Выделим и здесь главную для нас мысль – этим морем раскаленных эмоций кто-то изнутри умело управляет. Как правило, современники указывали на человека, который научился руководить съездом, – на Руслана Хасбулатова, – но вряд ли он справлялся с этим в одиночку. И внутри съезда нужна была «правящая группа», некая каста, которая рулила процессом.

И, конечно, такой кастой – неважно, в личном качестве или через своих представителей – были как раз «красные директора». Таким образом, и в регионах, «на земле», и в Москве, в самом центре власти – они были главными. Неформальная власть принадлежала им.

Не случайно среди всех вариантов приватизации был выбран вариант, когда при акционировании предприятий директорам не только доставался крупный пакет акций, но еще они имели гигантские привилегии при их приобретении. Мысль была такая: пусть приватизация идет хотя бы таким образом, рано или поздно активы все равно перейдут к эффективному собственнику.

Компромисс с корпусом «красных директоров» был необходим, так казалось тогда и Ельцину, и Гайдару.

К тому же сам Гайдар почувствовал, что первый этап преобразований все-таки завершен. Спустя 14 лет, когда уже увидела свет его книга «Гибель империи», в одном из интервью он говорил:

«…К тому времени, когда в конце мая – начале июня 1992 года я понял, что непонятно, каким образом на основе действий, которые никакой экономической теорией не описываются, нам удалось избежать голода, я понял, что, собственно, самое главное в своей жизни я сделал. Да, потом меня будут проклинать, рассказывать, что я провел операцию без наркоза. А у меня не было наркоза… Меня как-то попросили на узком семинаре… рассказать макроэкономическую историю кризиса 1991–1992 годов… Я подробно, естественно, с цифрами, рассказал и спросил присутствующих, которых было человек 25: ну вот вы, такие опытные люди, что бы вы в этой ситуации посоветовали мне сделать? Двухминутная пауза. Потом министр финансов Мексики сказал, что в этой ситуации он бы немедленно застрелился. Все остальные выходы гораздо хуже».

Итак, и Ельцин, и Гайдар понимали, в какой стране живут, как она устроена, у кого реальная власть в регионах, как говорится, «на местах», насколько тяжкими будут перемены, – им казалось, что идти в прямую кавалерийскую атаку на корпус «красных директоров», а именно они преобладали на съезде, – невозможно, слишком опасно, что это может иметь непредсказуемые последствия.

И Ельцин, и Гайдар были людьми ответственными и порядочными. Они не могли, грубо говоря, ссориться, рвать отношения, применять силу и власть – не пройдя весь путь компромисса до конца. И они его прошли.

Напомним, это был Седьмой съезд народных депутатов РФ.

Съезд шел две недели, и каждый день были прямые трансляции, продолжался жуткий тяжелый разнос реформаторской политики (именно тогда Ельцин сказал, стоя на трибуне, с тяжелым сердцем: «Стены этого зала покраснели от стыда», имея в виду весь тот поток грубостей, нелепых упреков, который достался в эти дни и ему, и Гайдару). Съезд постоянно жонглировал поправками, которые лишали президента части полномочий, изменяли – тут же, в режиме прямого голосования – политическую систему в стране, и, конечно, Ельцин от всего этого устал. Поэтому когда хоть какого-то компромисса удалось достигнуть, он был, безусловно, доволен.

Вот как этот компромисс описывает сам Гайдар:

«Из переговоров, которыми с президентской стороны реально руководил я, а с парламентской – Николай Рябов, вырисовывается формула соглашения. Основные пункты его выглядят так.

Съезд отменяет наиболее неприятные из принятых поправок к Конституции.

Будет проведен официально назначенный референдум по вопросу о доверии президенту и Съезду, который позволит разрубить гордиев узел двоевластия и открыть дорогу досрочным выборам.

Президент после анализа предложений фракций представит Съезду несколько кандидатур на пост премьера, из которых мягким рейтинговым голосованием будут выбраны три, получившие наибольшую поддержку. Затем одну из этих кандидатур президент представит Съезду на утверждение. Если она не будет утверждена Съездом, президент назначит “исполняющего обязанности” премьера.