Егор Гайдар

«Был случай, когда я, человек, в общем-то спокойный, просто грозился всех расстрелять лично. Я для поддержки оборонки придумал систему конверсионных кредитов, которые мы давали по очень льготной ставке. Приезжаю в Сибирь на завод “Омсктрансмаш”, делавший танки, а руководство завода категорически отказывается проводить конверсию. Просто уперся директор: будем делать танки – и всё. Говорит: “Андрей Алексеевич, вы не поверите, какие мы делаем танки. Мы делаем лучшие в мире танки”. Я говорю: “Я верю, только у нас худший в мире бюджет. Нет у нас денег для ваших танков. Совсем нет”. Он свое гнет: “Давайте мы сделаем перерыв на совещании, если можно, и я вас отвезу на полигон”. Мы поехали на полигон, и там он совершил большую ошибку. Там действительно танки прыгали, летали, ныряли, стреляли. Для меня, как для мальчика в детстве, это было феерическое зрелище… А потом мы проехали чуть дальше, и я увидел сюрреалистическое зрелище: просека в тайге, и сколько хватает глаз – стоят припорошенные снегом танки, и ряды их уходят вдаль куда-то. Сколько их там было? Тысячи, десятки тысяч. Я не выдержал и закричал: “Подлец, ведь тебя же судить и расстреливать надо! Танков стоит на три большие войны, а он еще денег просит у нищей страны, чтоб клепать их дальше”. Ну тут он как-то сдулся, я дал денег на этот “Черный орел” (экспериментальная модель. – А. К., Б. М.), и больше мы не заказали ни одного танка. Понятно, что это была для завода катастрофа».

…Ну хорошо, это танки.

Но ведь были и заводы вполне мирного назначения, чей товар был очень даже востребован, и не только у нас в стране, но и в мире. Например АвтоВАЗ. Ведь и у него начались проблемы.

«Сошлюсь на пример Волжского автомобильного завода, – пишет Рудольф Пихоя. – Его продукция пользовалась в СССР огромным и постоянно неудовлетворенным спросом. Ежегодные 750 тысяч автомобилей буквально разлетались по стране и за рубеж. Проблем со сбытом продукции у завода не было и потому, что вся она – строжайше учтенная – поступала в распоряжение министерств и ведомств…

Что же произошло на заводе с началом реформы?

Прежде всего, ушла в небытие планово-распределительная система, что означало… развал государственной системы распределения. Это означало, что завод должен был не только производить автомобили, но и сам продавать их. Как? У завода не было и не могло быть системы продажи сотен тысяч автомобилей. Раз нет продаж – нет и денег. Завод затоваривался. Площадки для готовой продукции были заставлены автомобилями».

Конечно, Гайдар и его товарищи действовали в экстремальных условиях – им нужно было остановить инфляцию, наполнить бюджет, чтобы дать людям зарплату, накормить их, спасти страну от окончательного развала. В других обстоятельствах они, возможно, нашли бы способ поддержать уникальное производство, дать кредит, сохранить «гордость», «флагман» той или иной отрасли.

Все они, эти реформаторы, работали в советских НИИ, были плоть от плоти советской инженерно-технической интеллигенции и прекрасно понимали, что такое крупный советский завод – рабочие места, технологическая культура, особый менталитет и т. д.

Но с чем Егор был категорически не согласен? С тем, что все эти гиганты должны сидеть на шее у государства. Если завод не может продать свою продукцию, заработать денег, тогда это не экономический субъект. А если не экономический субъект, тогда что это?

Конечно, есть огромная разница между заводом, который производит танки, и заводом, который производит легковые автомобили. Эта разница потом сказалась и на их судьбах. ВАЗ продолжает, даже в условиях жесткой конкуренции с мировыми автопроизводителями, работать, и неплохо себя чувствует, – а вот танки для страны теперь производятся, видимо, уже не в Омске.

Но производство чего угодно должно быть экономически обосновано. Или военным бюджетом (в границах рационального), или – продажей своей продукции. Иного не дано.

Не случайно Немцов сравнил эпоху Гайдара и Ельцина с эпохой реформ Александра II.

Заводы и фабрики советской эры были, по сути, теми же «усадьбами» и «поместьями» царской России, на которых работали крепостные крестьяне. Но так же как помещики в николаевской России уже с трудом справлялись с необходимостью обеспечить своих крестьян хлебом, организовать их труд и сделать их работу выгодной, – так и Советское государство перестало с этим справляться во второй половине ХХ века.

Люди делали лучшие в мире танки – и были вынуждены стоять в очередях за молоком и «суповым набором» вместо мяса. Им нечего было есть, если называть вещи своими именами.

Гайдар и его правительство считали это безнравственным. Они не желали мириться с такой системой.