Эгоистка

– Пусть звонит, – ответила я. Начался третий раунд стука, на этот раз более настойчивого. Я уставилась на дверь, недоумевая и раздражаясь. – Какого хрена?

Как только я открыла дверь, вихрь энергии рванулся вперёд.

– Мама! – закричала Блэр, едва не повалив меня на пол и обхватив руками.

– Блэр, – тупо сказала я, посмотрев вниз и запоздало обняв её в ответ, – привет, милая.

– Вот, – сказал Давид, угрюмо сложив руки, стоя на пороге и дрожа, – она дома.

Я уставилась на него, широко раскрыв глаза. Мысли метались в пустой голове, пока я пыталась осознать происходящее.

– Я скучала по тебе, – ныла Блэр, прижимаясь головой к моему животу.

– Я скучала по тебе ещё больше, – ответила я, – почему бы тебе не пойти…

И тут я остановилась.

Потому что Дани был наверху.

И спальня Блэр тоже.

Но я не могла спросить Давида, что, собственно, происходит, пока Блэр стояла рядом, потому что, в отличие от Давида, у меня не было желания использовать присутствие дочери в качестве оружия, инструмента или для того, чтобы доказать свою точку зрения.

Я сделала достаточно долгую паузу, чтобы Давид обратил на это внимание. Он поднял бровь, глядя на меня, и моё сердце заколотилось так сильно, что ноги стали казаться резиновыми.

И тут Дани спас меня.

– Ладно, Кэти, я убрал последние папки с презентациями, – сказал он, спускаясь по лестнице и изображая шок, когда увидел стоящую там Блэр.

А может, это было не понарошку.

Да, он мог подыгрывать, но, возможно, это было не совсем понарошку.

– Дани? – сказала Блэр, отпустив меня. – Что ты здесь делаешь?

– Я помогал твоей маме с… с этой штукой, которую она должна сделать для работы, – улыбнулся он.

Блэр недоверчиво нахмурилась.

– В воскресенье?

– Ага.

– Это странно.

Дани хихикнул.

– Да, я тоже так сказал.

– Точно, – вклинилась я, – Блэр, иди убери вещи в своей комнате.

– Хорошо, – она схватила свои сумки, включая пару, которую я никогда раньше не видела, набитую новыми игрушками, подарками и одеждой, и практически бегом взбежала по лестнице.

Я подождала, пока не услышала её шаги в коридоре, и повернулась к Давиду.

– Ты убрала запасной ключ, – начал он, – я уже начал беспокоиться, что мы замёрзнем до смерти, ожидая тебя.

– Какого хрена?

– Язык, моя дорогая.

Моё лицо покраснело.

– Чего ты хочешь?

– Ничего, – жёстко ответил он, – она хотела вернуться домой.

– Я должна поверить, после того, как ты появился и, блин…

– Ты всегда так много ругаешься?

– Забрал её без всякого грёбаного предупреждения? – сказала я, игнорируя его.

– Возможно, я передумал.

– Скажи мне правду, – сказала я, стиснув зубы.

– Возможно, вам стоит… – он указал на Дани, который всё ещё стоял позади меня, – кто бы это ни был, пусть идёт в другую комнату.

– Нет, – холодно сказал Дани, – я подожду здесь, если вы не возражаете.

Давид снова вскинул бровь.

– Дани может подождать здесь, – подтвердила я.

– Дани, – повторил Давид, затем на его лице появилось выражение узнавания, – ты Дани Райт?

– Да, – осторожно ответил Дани.

– Хм… – Давид вздохнул, его рот искривился, как будто он почуял что-то плохое, – что ж, мистер Райт, возможно, вы сможете сообщить мистеру Фестону, что Блэр дома в целости и сохранности.

Я уставилась на Давида, стараясь не выдать замешательства, но безуспешно.

– Какое отношение к этому имеет Майк?

За время брака с Давидом я привыкла к тому, что меня заставляют чувствовать себя глупой.

Его холодные глаза, полные снисходительного нетерпения, заставляли меня ползать, а мой дух – сжиматься всё сильнее и сильнее.

Было ужасно, что этот человек мог сделать одним лишь взглядом, как он мог свести меня к ощущению, что я просто шелуха рядом с тем, кто идёт по жизни с чувством собственного достоинства.

Он управлял мной с помощью таких взглядов, поглощал меня, использовал их как предупреждающие сирены о шторме, который может наступить, если я не прислушаюсь к нему.

Такие взгляды заставляли меня замирать, дрожать, трепетать в разных концах комнаты.

Подобные взгляды пугали меня годами.

Прямо сейчас, стоя на пороге моего дома в морозном воздухе воскресного утра, Давид пытался одарить меня одним из этих ужасающих взглядов.

Я увидела намёк на психопатию, мерцание человека, который умел причинять боль и наслаждался этим, который хотел бросить мне какое-нибудь колкое замечание…

И который не мог.

– Похоже, у вас есть друзья в высших кругах, о которых вы даже не подозреваете, – сказал он вместо этого, презрение едва скрывалось под острой вежливостью его тона. – Это очень интересно, моя дорогая.

– Не называй меня дорогой, – огрызнулась я.

Он ухмыльнулся.

– Моя дорогая…

– Ты не слышал её? – резко сказал Дани. – Или ты настолько тупой?

Это было рискованное заявление. Всё могло пойти невероятно плохо. Я не думаю, что Дани подумал о том, как плохо может обернуться такое высказывание, хотя я не могу его винить.

Ему никогда не приходилось стоять перед Давидом, трястись как лист и смотреть ему в глаза, пытаясь уследить за тем, где находятся его кулаки на случай, если мне придётся уворачиваться.

Но всё прошло не так уж плохо.

По крайней мере, не для меня.