Его Уязвимость

Ни малейшей эмоции. Так сводки о теории вероятности можно давать. Взгляд только на миг темнеет, отдает льдом так, что излишне фривольная девица бледнеет.

Эта картинка провоцирует иное воспоминание…

То, каким был в кабинете, когда мы остались наедине. Как смотрел на меня, когда зажал между своих сильных ног, не давая отстраниться…

Кажется, что…

– Ого! Босса твоего показывают.

Голос братца заставляет встрепенуться и обратить внимание на его наглющую фигуру, подпирающую косяк. Указывает на телевизор, стоящий в углу, старенький, но исправный.

В эту секунду интервью заканчивается и идет подборка с Кацем, стоящим на сцене нашего зала торжеств.

– Мутный мужик, я тебе скажу. Взгляд у него глухой. Ноль эмоций.

Прикусываю губу, на мгновение вспоминая кислотную яркость этих глаз, и быстро пожимаю плечами, чтобы Федька не просек мою реакцию на этого мужчину.

– Ну, иначе бы он миллиардами не ворочал.

Брат хмыкает неопределенно, уходит и заваливается на диван, опять уставившись в свой компьютер, а я быстро закрываю дверь в комнату, нахожу пульт и выключаю телевизор.

Насмотрелась на сегодня я на магната. Мне бы переварить все.

Заканчиваю со сборами, выключаю свет и скидываю одежду. Пока надеваю ночнушку, фиксирую, что кожа стала чересчур чувствительной и хлопок царапает грудь.

Слишком много чувств и ощущений вызывает во мне босс. Понимаю, что реагирую на него так, как никогда прежде и ни на кого другого.

– Да, Елецкая, сложно тебе придется... 

Ложусь на кровать, уперев взгляд в протекший потолок с некрасивым пятном по центру, которое сейчас выглядит зияющей черной дырой, пропастью, которая затягивает меня в свой вакуум.

Особенности последнего этажа, службы ЖКХ никак не могут привести в нормальное состояние крышу.

Постоянно потолок протекает. Сколько я ни звала починить, каждый сезон у нас рядом с люстрой картина импрессиониста в некрасивых разводах и со вздутой краской.

Думаю об этом только, чтобы не вспоминать и не желать мужчину с самыми холодными глазами из возможных…

Мужчину, с которым я буду жить…

Телефон трезвонит, вырывая из сладкой дремы, не глядя выбрасываю руку и ударяюсь пальцами о тумбочку.

Чертыхнувшись, отвечаю чуть хрипловатым со сна голосом:

– Алло!

– Госпожа Елецкая, машина за вами подъедет через два часа.

– Машина?

Спросонья не очень понимаю, о чем речь, но ответа не следует. Меня поставили в известность и отключились.

Откладываю телефон и вплетаю пальцы в волосы, немного тяну, чтобы очнуться. Я поздно вчера уснула, со всеми сборами и переживаниями не заметила, как пришло воскресенье.

Подрываюсь с места, вспомнив, к кому меня должны везти, и бегу в ванную, подмечая, что брат опять заснул в одежде на диване в обнимку со своим ноутбуком.

Быстро закалываю длинные волосы на затылке, залезаю в ванную, включив старенький душ с плохой подтекающей насадкой.

Волосы мочить не собираюсь, так как долго сохнут, но привести тело в порядок контрастным душем стоит.

Намыливаюсь гелем для душа с приятным ароматом дикой розы, ловлю себя на мысли, что сегодня я не просто на скорую руку обмываюсь, я ухаживаю за кожей, наношу скраб и молочко…

Словно прихорашиваюсь. Осознав сей факт, быстро завершаю процедуры и выскакиваю из ванной, бегу на кухню, параллельно окрикиваю Федьку:

– Вставай, соня! У нас мало времени. За нами скоро водитель заедет.

Спустя пару минут заспанная моська братца с торчащими во все стороны волосами появляется на кухне и в эту секунду Федор кажется прежним.

– Какой водитель, Кнопка?

На лице нет привычной враждебности, хоть и Федор как-то всегда смотрит исподлобья. Привычка, сформированная из-за ношения очков, которыми он пользуется для работы на компьютере.

– Нас к Димитрию Ивановичу отвезут.

Скидывает на ходу майку, опять светит сухощавым торсом с кубиками пресса и черной кляксой татуировки на груди, проходит к холодильнику, немного задев меня плечом.

Кухни в хрущовках маленькие, особо не развернуться, а с комплекцией моего брата и вовсе, хорошо, что не сбивает меня.

Делает себе бутерброд с сыром.

– Понятно.

– Не ешь всухомятку! Я сейчас завтрак сделаю.

– И так сойдет. Ты, систер, может, и в тачке с водилой поедешь, а я на своем железном коне.

– Федя! Ты же мне обещал, что не вытащишь эту рухлядь на свет божий! Мне не нравится, что ты гоняешь на мотоцикле. Это опасно!

– Катюха, я не спрашиваю, что тебе нравится, а что нет, – отвечает колко, и, развернувшись, идет в комнату, слышу, как собирает свое хакерское барахло.

На мгновение мне показалось, что Федя пошел на контакт, стал прежним, но с первыми лучами солнца мы оказались все там же, разделенные пропастью непонимания. Он не подчиняется и не слушает, а я не могу достучаться из-за брони его пофигизма.

Ровно в озвученное неизвестным время мой телефон опять зазвонил, без расшаркиваний и приветствий в трубку пробасили:

– Вас ждут внизу.