Его Уязвимость

Мрамор привлекает внимание. Присматриваюсь, чтобы понять смысл, который здесь сокрыт.

Почему мне кажется, что пол похож на хорошо закамуфлированную шахматную доску для огромных фигур?

Словно посыл, что вошедшие сюда становятся пешкой в игре.

И в мозгу всплывает строчка из Данте:

“Всяк сюда входящий, оставь надежду…”

Не могу разделить беззаботный восторг брата.

– Живут же люди, да, Кать?

– Каждому свое, Федь. Подобный уровень доступен единицам.

Дергает меня за руку, заставляет запрокинуть голову и посмотреть в стремительно темнеющие графиты.

– И мы так жить будем. Я от этой жизни все возьму.

Сейчас в нем тьма живет. Она клубится на дне зрачков, беснуется, бьется, пытаясь найти выход.

Не Федя мне это говорит. Хакер. Иная ипостась. Голодная. Жаждущая. Опасная. Брат агрессивен, и девчонки сходят по нему сума, а он безжалостно давит сердца. 

Эта мысль оставляет горький осадок на губах, в чем-то брат похож на Димитрия...

Резко разворачиваюсь в сторону выхода, дышу часто. Пытаюсь отключить буйную фантазию, когда в сознание врезается незнакомый голос.

– Добро пожаловать в резиденцию господина Каца.

Речь с исконно аристократическим акцентом заставляет обернуться к почтенно ступающему к нам мужчине.

– Это еще что за хрен напыщенный? – бесцеремонно интересуется Федька, а я лишь растягиваю губы в тактичной улыбке, порадовавшись про себя, что иностранец не понял, что сейчас ляпнул Федька на русском.

– Меня зовут Седрик. Я – мажордом мистера Каца, а также его доверенное лицо. По всем вопросам, которые возникнут во время вашего пребывания в особняке, можете обращаться ко мне.

Церемониально отчитался седовласый мужчина, учтиво склонив голову.

– Черт, нас, случайно, для шоу на ТВ не снимают?

– Если ты сейчас же не угомонишься...

– Да ладно, ты посмотри на него! Из какого фильма этот мужик?

 – Мой брат очень рад, – якобы перевожу фразу Феди и почти слышу скрежет своих зубов, в то время как Седрик отстраненно наблюдает за нами.

В свою очередь отдаю дань английской внешности незнакомого мужчины: высокому, в явно дорогом изящно сидящем на худой фигуре костюме-тройке.

Присматриваюсь к еще одному иностранцу из окружения Каца и чувствую, что от него не веет враждебностью. Давящей энергетики, присущей хозяину этого дома, тоже нет.

Мажордом останавливает на мне спокойный взгляд, не разглядывает, не дает какую-либо оценку моей внешности, а просто смотрит уважительно, но с явным чувством собственного достоинства.

Редкое умение не скатываться в высокомерие, а держать незримый пунктир корректности, присущий истинным аристократам.

– Катерина Елецкая, референт господина Каца, а это мой брат Федор, – представляюсь в свою очередь, пытаясь ответить на доброжелательную улыбку мужчины.

На вид ему больше пятидесяти. Я это считываю по убеленным сединами вискам, по бледноватому гладковыбритому лицу с немного морщинистым лбом, по тяжелому залому носогубных складок и сетке морщин в уголках глаз.

– Очень приятно, – отвечает немного манерно.

Рядом с Димитрием мало людей с живой мимикой. Под стать хозяину отбирают небось.

– Я извещен, что вы прибудете с братом. Для него уже оборудован гостевой домик. Если молодой человек желает отдохнуть с дороги, его проводят.

Фраза, подобно ушату ледяной воды, заставляет вздрогнуть.

Что значит – для него?! Нас разделяют? Зачем?

– То есть как для брата?! Мы что, отдельно будем жить?!

Мой удивленный возглас виснет и омывается недосказанностью.

Учтивость иностранца не обманывает, внутри все бьется в агонии.

– Я должна присматривать за Федором. Он несовершеннолетний и я не могу оставить его одного!  – сжав ремень сумки, быстро проговариваю и опять всматриваюсь в равнодушные глаза.

Мужчина предупредителен, но это вышколенная прислуга, которая будет исполнять любую прихоть хозяина.

Не мою.

– Все в полном порядке, мисс Елецкая. Вы будете жить с братом, но для удобства господина Каца в особняке для вас отведена отдельная спальня. В случае необходимости вы должны находиться в зоне доступа хозяина. Мистер Кац привык работать по двадцать четыре часа в сутки и все в доме подчинено его жесткому графику. Я думаю, вы быстро подстроитесь.

Так и подмывает спросить, под что именно я должна подстроиться?!

– Это обычная практика, мисс Елецкая.

Присматриваюсь к мужчине, пытаюсь нащупать хоть малейший намек, презрительное отношение к девочке, которую, возможно, помимо прочего, привезли также для утех хозяина, но ничего не вижу.

Пустота.

В то время, как у меня внутри пламя поднимается столбом, проносится вихрем по сознанию и бьет наотмашь.

– Кать, что происходит-то? Что он тебе впаривает?

Брат дергает в нетерпении.

А я не знаю, что отвечать.

Смеяться? Плакать? Злиться? Радоваться? 

И как финальный аккорд феерической какофонии из барабанной дроби в моей голове раздается голос, который я по какой-то странной причине отличила бы из тысячи.

Властные интонации и обрывок леденящей душу фразы долетает до меня: