Ее зовут Тень

Безусловно, это был замечательный завершающий аккорд. Лучшего нельзя было и пожелать. Слушатели за дверью замерли, а потом разразились таким каскадом смешков и завистливых вздохов, что я поняла: в этом поместье я последнему мусорщику теперь в глаза смотреть не смогу. Чессин, которого, видимо, посетили те же мысли, нервно выдохнул. Да-а… Вот свинью я мужику подложила: мы-то приехали и уехали, а ему здесь жить! Представляю, сколько теперь баек будет ходить про небывалую мужскую силу герцога Бельдерского, напора которой не выдерживает даже мебель!

Любопытство не истребимо ничем. Я понимала, что нужно поскорее допрашивать Чессина и делать ноги, пока нас кто-нибудь не поймал, но все-таки сначала подкралась на цыпочках к двери и, прижавшись ухом к щелке между створкой и косяком, послушала восторженные комментарии слушателей, самыми мягкими из которых были: «Огонь-девка! А с виду такая скромница и недотрога!» и «Знал я, конечно, что герцог наш до баб охоч. Но чтоб уж мебель в щепы… Нет, по мне, так это слишком!» И смех и грех!

Поняв, что второго акта в этом спектакле не предвидится, слушатели начали расходиться. Вот тут-то я и развернулась к бледному Чессину и, видимо, так нехорошо улыбнулась, что его пробрала невольная дрожь. Но убивать его я не собиралась. Во всяком случае, прямо сейчас.

Ну что ж, романтическое отступление и спектакль закончены. Свечи потушены, зрительный зал опустел, и актеры остаются наедине друг с другом. Повторяю свой вопрос: поговорим? — ласково спросила я, усаживаясь на ковер рядом с Бельдерским и поигрывая кинжалом. Правый, перехватив мой взгляд, кивнул и вытащил меч. Столь активная демонстрация силы не оставила бы равнодушным никого. Герцог оказался не исключением — он побледнел еще, потом посинел, а потом и вовсе позеленел как-то, начав смахивать на деликатесный сыр, которым сейчас угощаются его гости.

— Э-э-э… Заньята, что вы творите?! Одумайтесь! — попытался воззвать к моей совести Чессин. Получилось плохо, — то ли из герцога такой неудачный пристыдитель вышел, то ли я сама такая непробиваемая.

— Думаю, излишне говорить, что зовут меня по-другому? — лениво вопросила я, любуясь своим кинжалом. До чего же изящное, отлично сбалансированное оружие! И подумать только, кому-то оно может не понравиться! Вон Бельдерскому тому же — его лицо прямо перекосило при взгляде на это произведение оружейного искусства.

— Лорранский, друг! Спасите меня от этой ненормальной! — охнул герцог, заметив усевшегося в кресло Торина. Тот, впрочем, на помощь не поспешил, только лениво сощурился, как сытый кот.

— Потрудитесь не орать, а не то нам опять придется разыгрывать представление со стонами, визгом и треском ломаемой мебели, — предупредила я, склоняясь к герцогу. — А теперь расскажите, будьте любезны, за что вы так невзлюбили скромного Лорранского и его милую подружку?

— Я не… — безнадежно начал Чессин, но тут же осекся столкнувшись взглядом с недобрыми огоньками, пляшущими в глубине моих глаз.

Он выболтал все. Рассказ особой неожиданностью для меня не стал — я подозревала что-то подобное. В заварушке с кристаллами род Бельдерских оказался замешан по самые уши, причем как райдасская, так и йанарская его ветви. Зачем они вступили в склоку за растреклятое магическое оружие, можно сказать сломавшее мне личную жизнь, Чессин, кажется, и сам не знал. О причинах, побудивших его раз за разом пытаться прихлопнуть носителя кристаллов, Бельдерский распространялся весьма путано. Боги не зря столкнули меня в Каленаре с Райтмиром. Как хорошо, что я вняла этому предупреждению! В общем, кристаллы зачем-то нужны оказались всем.

Я задумчиво воззрилась на замершего в кресле Торина, машинально прижимавшего к себе пояс с кошелем обеими руками. Похоже, мы сами многого не знаем об этой магической штуке, за которой развернулась настоящая охота. То представители одной из богатейших и знатнейших аристократических династий Райдассы и Йанары за ней бегают, то альм из правящего рода нацеливается…