Ее зовут Тень

— Погодите, герцог, не здесь, — выдохнула девушка, наконец отстраняясь и нервно сжимая в руках веер. — Пойдемте обратно, в вашу резиденцию…

— А там?.. — полувопросом протянул Чессин, неохотно отпуская храну.

— Да… — потупившись, отозвалась она, прикусывая нижнюю губу.

Парочка, обнявшись, двинулась к особняку. Торин, во время подтолкнутый Левым, и солдаты отступили туда еще раньше. Вонато — молчаливая черная зарисовка на фоне серо-синего неба — плавно скользнула за ними.

Надеюсь, я все рассчитала правильно. Нет, устрашить Бельдерского у меня и в одиночку получится, но лучше, чтобы рядом были солдаты. Они смогут задержать и связать герцога, буде возникнет такая необходимость.

Чессин, как и большинство мужчин, оказался предсказуем. Он завел меня в маленький кабинет, примыкающий к бальному залу и предназначенный, кажется, именно для таких случаев. Там, не размениваясь на объяснения, полез целоваться, одновременно теребя шнуровку на моей спине. Ну да, Торин столько промучился, ее затягивая, а ты в секунду весь его труд свести на нет хочешь?!

— Вы так прекрасны, Заньята, — страстно выдохнул мне в ухо Бельдерский, видимо решив, что нужно сказать хоть что-нибудь.

— Полноте, герцог, — засмущалась я от такого изысканного комплимента, упираясь ему ладонями в грудь. Не настолько, разумеется, чтобы совсем оттолкнуть. Просто если бы он стал чуть-чуть под другим углом, мне было бы намного удобнее…

Да. Чессин, возобновивший свои притязания, так и не понял, почему вдруг оказался распростертым на полу, а я прыгнула сверху. Даже обрадовался поначалу, видимо сочтя это какой-то разновидностью любовной игры, особенно после того как я, расположившись на его животе, задрала подол выше колен. Впрочем, вскоре ему пришлось опечалиться: я вытащила кинжал, прикрепленный подвязкой к ноге, и ласково прижата оружие к тонкому кружевному жабо на шее герцога.

— Ну что, поговорим? — сладко промурлыкала я, склонившись к побелевшему лицу Бельдерского так низко, что он наверняка ощущал движения моих губ на своей коже. — Ну хоть чуть-чуть пилюлю ему подслащу…

Беседовать на таких условиях Чессин не пожелал и дико завизжал во весь голос, надеясь привлечь внимание слуг или гостей.

— Заткнись! — уже далеко не так сладко и нежно прошипела я, пиная его коленом в живот. Герцог поперхнулся воплем и замолчат, беспомощно тараща на меня дикие, обезумевшие глаза.

— Мачьчики, подержите его! — велела я, вставая. Солдаты стремительно выскочили из-за портьер и коршунами бросились к моей жертве. Но первой успела Тьма — она спикировала на герцогский живот рядом со мной и весело заклекотата, выражая радость встречи после недолгой разлуки. Бельдерскому поплохело окончательно. Еще бы, такое душевное потрясение: у глупенькой кошечки, оказывается, имеются очень длинные и острые коготки, которыми она пребольно царапается!

Я подошла к низенькому диванчику на львиных лапах, стоящему возле двери, наполовину вывернула два болта, крепящие эти оригинальные ножки к корпусу, и поставила ногу на раму.

— Стони, зараза!

Наверное, Чессин ожидал чего-то другого. Например, немедленного убийства или изнасилования в особо жестокой и извращенной форме. Но никак не такого странного и необъяснимого приказа.

— Стони, тебе говорят! — мрачно повторила я, для вящей убедительности погрозив герцогу кулаком. Солдаты, догадавшись, что я собралась делать, придушенно захихикали. Пришлось грозить кулаком и в их сторону. — Иначе я сейчас начну тебя избивать, чтобы ты орал уже от боли. Но ведь через двери такие крики будут восприниматься неоднозначно. Тем более что половина гостей видела, как ты удалился в кабинет в моей обворожительной компании. Мало ли какие игры затеет парочка…

Чессин, сообразив, что безопаснее будет подчиниться, послушно застонал. Я начала ритмично раскачивать ногой Диван, покусывая губы, дабы не расхохотаться во весь голос. Расшатанные крепления жалобно скрипели, органично дополняя глухие герцогские вздохи, для полноты картины я сама начала слегка повизгивать и ахать, за что вскоре и была вознаграждена. Как я и предполагала, наше удаление в уединенный кабинетик не прошло не замеченным для широкой общественности. Поэтому тихое хихиканье и перешептывания под дверью неожиданностью для меня не стали. Наоборот, услыхав, что наш маленький спектакль обрел благодарных зрителей, вернее, слушателей, я удвоила усилия. Вот только этого делать не стоило. Диванчик явно не был рассчитан на такую пылкость и жар. А может, я просто перестаралась, расшатывая болты. Во всяком случае, под душераздирающий треск и мой уже непритворный взвизг две ножки подломились, и корпус, с размаху грохнувшийся на пол, издал жуткий звук, способный по громкости посоперничать с пушечным выстрелом. После чего диван как-то странно фукнул, взметнув в воздух облачко пыли, и, словно утомившись, наконец замолчал. По всей длине рамы теперь змеилась длинная трещина, похожая на искривленный в ехидной ухмылке рот.