Единство-1

— Восстановил его после взрыва, — сказал Йоши, помогая мне подняться. — Прости, Алекс, туловище у него снова новое и… я его немножко усилил. С роботанком не справится, но выстоит даже против боевого флаера!

— Это точно мой Эйты? Не уверен, что с такой массой он теперь сможет изображать котика! Скорее лигра!

— Уверяю, в остальном это тот же самый котопес! — приложив руку к груди, воскликнул Йоши. — Механизм сброса излишней массы никуда не делся. А сейчас, если ты мне уделишь минутку…

Он достал из кармана небольшой футляр, вытащил оттуда что-то вроде мотка проволоки и развернул его в серебристый обруч.

— Полагаю, пришло время вернуть тебе память о том дне, когда ты вернулся с гражданских тестов, — сказал Йоши. — Не переживай, это быстро и без побочных эффектов. Я просто сниму блок с того фрагмента воспоминаний. — Он опустил обруч мне на голову, я приготовился к…

Точнее, не успел понять, к чему готовиться, потому что Йоши, пару раз нажав на голограмму из комма, тут же невозмутимо разобрал обруч, спрятав его в футляр. Я завертел головой. Что-то пошло не так, или… Нет, все так, потому что пустота в моем мозгу, о которой я узнал только сейчас, наполнилась воспоминаниями.

Я вспомнил, как Тисса атаковала меня, как ее допрашивали и как в тот же вечер безопасники рассказали мне свою историю. Историю Семерых. Тех, кто стал «угрозой» для существующего мирового порядка, но пока не развил свой потенциал. Тех, кто действовал, следуя указаниям Мануэля Фуэнтеса и Майка Хагена, чтобы…

И меня озарило. Вот почему я здесь. Все, задуманное отцами-основателями, подошло к критической точке, к финишной прямой, за которой в обществе произошли бы те самые изменения, о которых Мануэль Фуэнтес рассказывал молодому Вилли Брисуэле.

Произошли бы, если бы я дал силу всем пятерым Спящим и поднял неграждан на борьбу за свое право называться людьми и жить как люди. Все, тщательно смоделированное, напророченное, увиденное в будущем, что после победы над Галлахерами должно было двинуться как по маслу, застопорилось.

Все их планы вот-вот рухнут, если уже не рухнули, потому что в Дисе появилась Девятка, ставшая Сверхновой богиней. Произошло то, что нельзя было предсказать. И, вполне возможно, когда я вернусь в Дис, у Спящих не останется ни единого храма. И, что тоже очень вероятно, ни одного последователя, кроме нас — тех, кто застрял в космосе на яхте мистера Хагена.

Догадка холодом прокатилась по позвоночнику.

Задумавшись, я устремил взгляд в пустой коридор, откуда пришел, потому не сразу заметил, что собравшиеся заволновались.

Обернувшись, увидел Майка Хагена, бодро шагающего ко мне с другого конца кают-компании. Сухощавый невысокий старик был немного старше Сесара Кальдерона, но, глядя на него, можно было подумать, что он лет на сорок моложе — легкие движения, прямая спина, пронизывающий взгляд ярко-голубых глаз. Одет он был так, словно только что вышел из дома прогуляться по кварталу — рыжие ботинки, песочные штаны и черная футболка, не скрывающая широких плеч и мощных грудных мышц.

— Алекс, рад видеть тебя в добром здравии, — сказал он, приблизившись. — Следуй за мной.

Перечить ему я не стал. Мы двинулись через тот же проход, откуда Хаген явился. Он затянулся, и мы оказались в небольшой комнате вроде лифтовой кабины.

Судя по сменившемуся центру тяжести, нас вознесло наверх и в сторону, и через пять секунд проход снова открылся.

Хаген молча вышел и направился к круглому столу в центре просторного плохо освещенного кабинета, где уже сидели… раз, два… Семеро. Лица собравшихся скрывались в тени, единственным источником освещения была поверхность стола — она мерцала зеленоватым, как и купол в медицинском отсеке. Безопасники? Но их осталось пятеро, да и фигуры другие…

Хаген занял одно из двух свободных мест за столом и показал мне на соседнее:

— Садись, Алекс.

Сделав это, я наконец рассмотрел остальных. Почти каждого я знал, но видеть их собравшимися за одним столом, да еще и здесь, было странно, поэтому не поверил своим глазам. Хотелось протереть их, ущипнуть себя, но я сдержался. Вот-вот все прояснится.

— Алекс Шеппард, друзья, — сказал Хаген. — Он и есть Девятый. Теперь синергия будет максимальной.

Это я-то девятый? Девятый кто? Есть ли какая-то аналогия с Девяткой? Или здесь дело в чем-то другом?

Собравшиеся переглянулись, но промолчали, словно придерживались какой-то уже принятой в этом кругу манеры поведения.

Хаген начал перечислять имена, называя их в одному ему ведомом порядке:

— Дениза Ле Бон, Шестая.

Та самая Дениза Ле Бон искоса глянула на меня и подмигнула! Нет-нет, похоже, все по-настоящему и мне не кажется. Эх, не видишь ты этого, дружище Арон!

— Николас Райт, Второй.

Дядя Ник! Он не шелохнулся, но я всем сердцем чувствовал, как ему не терпится меня обнять.

— Юрий Серебрянский, Четвертый.

Странный доктор шмыгнул носом и глянул на меня так, словно хотел сказать: «Я же говорил!»

— Гай Бэррон Октиус, Седьмой.

Распорядитель Демонических игр чуть склонил голову и улыбнулся мне.

— Йен Митчелл, Пятый.