Единственный последователь

Он отступил, давая эр-лану возможность идти первым. Тот шагнул мимо, едва не коснувшись плечом груди Питера, и тот невольно глубоко вдохнул и задержал дыхание.

Исходивший от Полуликого аромат – пряный, возбуждающий – казался знакомым… но вот где и когда Питер ощущал его?

Вспоминать не было времени. Впереди их ждал Оморон – город эр-ланов, сегов и швалей.

12

Они добрались лишь до окраины Трущоб, когда заряд пояса иссяк. Полуликому пришлось опуститься на землю среди молчаливых, темных домов.

Питер поспешно спрыгнул с его спины – именно туда после короткого препирательства ему пришлось забраться. Закончилось оно, когда Полуликий пригрозил нести Питера на руках – тот мигом замолчал и полез ему на спину.

В окнах высоченных домов не мелькало ни одного огонька. Откуда-то издалека доносилась веселая музыка непривычного тембра – единственные звуки, нарушающие предрассветную тишину.

– Придется пройти пешком до сегийских кварталов, – вполголоса произнес Полуликий, – как только солнце встанет, пояс наберет заряд.

– Но разве в Трущобах не опасно? – прошептал Питер и услышал в ответ короткий смешок.

– Опасно. Как и везде.

И Питер впервые подумал, что мир за Барьером, пожалуй, не такой уж привлекательный, как ему показалось в начале.

Они проскользнули в ближайший просвет между домами – они высились вокруг, точно скалы, мертвыми громадами. Кое-где равномерно вспыхивали багрово-красные и лиловые отсветы, небо над Омороном слегка мерцало и выглядело удивительно светлым, хотя еще не рассвело.

В полумраке все казалось непонятным и потому угрожающим. У стен домов громоздились какие-то сараи, Питер то хлюпал по грязи, то лез на вонючие кучи мусора. Один раз сбоку промелькнуло что-то вроде детских качелей, нарушавших тишину резким поскрипыванием, и он содрогнулся при мысли о том, что здесь могут быть дети.

Полуликий шел быстро, особо не таясь, Питер старался от него не отставать и благоразумно держал при себе многочисленные вопросы. Ему казалось, что эхо их шагов грохотом отскакивает от стен и вот-вот перебудит всех обитателей Трущоб.

Дважды впереди слышались голоса, один раз – крики, ругательства и шум драки. Полуликий ловко сворачивал в какой-нибудь переулок, где они с Питером прижимались спинами к грубо-шершавой, холодной стене и выжидали. Потом продолжали идти в направлении, которое, по-видимому, Полуликому было хорошо известно.

Питер уже начал робко надеяться, что все обойдется и они проскочат без неприятностей. Рассвет медленно очерчивал контуры домов – то, что во тьме казалось скалами, превратилось в огромные серые коробки с бесчисленным множеством окон, в верхних рядах которых плавали оранжевые блики восходящего солнца. Вокруг по-прежнему ни души, казалось, удача на их стороне…

Они появились беззвучно и как будто из ниоткуда – словно материализовались из душного воздуха, пропитанного сладковатым запахом гнили и людской скученности. Четыре фигуры в одинаковых потрепанных комбинезонах зеленовато-бурого цвета, не поймешь, мужчины или женщины. Лица спокойные, даже отстраненные, на лбу у каждого – татуировка в виде узкого ромба, состоящего из множества клеточек3.

Полуликий тут же отступил и, обхватив Питера за талию, провел ладонью над поясом. Тот мелко завибрировал… и ничего не случилось. Пояс немного подзарядился, но на двоих мощности еще не хватало.

Фигуры надвигались, медленно, молча и неотвратимо. У Питера мурашки побежали по спине. Угрожай им нападавшие ножами или палками, это не выглядело бы так жутко – прозрачно-белый предрассветный туман, серые здания и люди со слепыми, равнодушными лицами, сжимающие вокруг них кольцо.

Полуликий крепче прижал Питера к себе – глаза эр-лана сверкали, кожа туго натянулась на скулах. Было видно, как на горле под светлой кожей бешено пульсирует вена.

Внезапно Питер вывернулся из его объятий и прыгнул вперед, прямо на нападающих. Широко раскинув в стороны руки, он присел в нелепой позе и вдруг заголосил:

Ай-яй-яй-яй,

Целая лужа слёз!

Ай-яй-яй-яй,

Ну-ка утри свой нос!

Ай-яй-яй-яй,

К свадьбе всё заживёт!

Ай-яй-яй-яй,

Знай, плаксам не везёт!4

Полуликий явно не верил своим глазам. Люди в комбинезонах, видимо, тоже, потому что замедлили шаг, а затем и вовсе остановились.

Питер выпрямился и принялся бегать вокруг Полуликого, размахивая руками и раз за разом выкрикивая нелепые слова. Он все расширял и расширял круги, а окружившие их швали невольно отступали назад. На их лицах впервые проступило что-то человеческое – вполне уместное выражение полного замешательства.

Питер уже охрип, когда они словно бы приняли какое-то решение и начали отступать все быстрее, пока не исчезли, словно растворившись в серых стенах домов. В тот же миг луч солнца вспыхнул на металлических пластинах пояса. Тот издал тихий, мелодичный звук.

Солнечный луч выхватил стройную фигуру Полуликого из тумана, золотые волосы засияли, как огонь, и Питер невольно остановился, слова замерли у него на губах. На миг он забыл об опасности, обо всем на свете.

Лицо Полуликого вдруг исказилось.

– Берегись!