Единое ничто. Эволюция мышления от древности до наших дней

Что значит мыслить в плюралистической парадигме? Осмелимся утверждать, что это означает принимать Единое только в качестве идеальной (теоретической) надстройки на мультисубстанциальной онтологии. То есть признавать, что быть феноменом, – значит быть проекцией чего-либо или, иначе говоря, являться какой-то одной своей стороной для наблюдения или мысли. Если феномен проецирует какое-либо отношение, то такая проекция может отражать лишь какую-то одну сторону этого отношения, сильно искажая смысл, если пытаться в такой проекции видеть общее. Но такое искажение само по себе небесполезно и может быть косвенным признаком, что перед нами лишь однобокий феномен многомерного отношения. Однако многомерное отношение не есть Единое, а его отражения не есть его атрибуты. Со времён Фалеса наука не может сделать и шага без того, чтобы усмотреть во всём Единое, но оно дано в плюрализме только идеально, как отношение. Оно мыслимо, теоретизируемо, например в концепции контингентноcти, но не отражает ничего существующего.

В чём, несомненно, прав Марков, так это в том, что термин «контингентность» мог быть уместен в книге. Его отсутствие – символ того, что в тексте попытались обойти эту логическую ловушку мышления. Вместо этого термина в книге подробно обсуждается понятие «насыщение выбора». Когда выбор онтологически не насыщен, имеет место случайность, а при полном насыщении выбора – необходимость. Все промежуточные стадии и степени насыщения выбора вероятностны.

Это понятие – «насыщение выбора» – представляет собой, на наш взгляд, допустимую форму определённости в плюралистической модели. Многообразие онтологий возникает здесь как насыщение выбора неопределённости. Поэтому понятия «случайность» и «необходимость», используемые в книге, имеют несколько значений, то есть как бы сами находятся в смысловом движении. Говоря, что нечто случайно или закономерно, мы делаем (насыщаем) выбор, который мгновенно меняет и смысл этого понятия.

Заметим, что использование такой же подвижности понятий свойственно и Хюбнеру, и Куайну, и Мейясу. Необходимость (законы природы) у них оказывается случайной или контингентной. А случайность или контингентность выступает как нечто необходимое. На самом деле это показывает, что данные формы каузальности не зациклены сами на себе и получают развитие друг в друге. Мы бы ещё добавили, что, строго говоря, мыслить контингентность как абсолют означает создавать из неё своего рода гомункулуса. Тогда все объяснения принимают такой уходящий в бесконечность вид: «A контингентно, так как B контингентно, так как C контингентно…»

Движение, в том числе эволюционное развитие, заложено в последовательном плюрализме имманентно. Марков, безусловно, прав в том, что термины характеристик каузальности в тексте книги вызывают вопросы. Но это и не удивительно, так как философия пока ещё незнакома ни с одной натуралистической концепцией каузальности в плюрализме. Существуют попытки создания таких концепций, например у Э.Бутру[69].

Пафос философии Бутру заключается в простой случайности тех или иных процессов, законов природы. Его случайность движет мир в неопределённом направлении, не становясь «разумной». Хотя он и говорит о переходе случайности в свободу, его модель этого не объясняет. Поэтому случайность Бутру пусть и относительна, но непродуктивна. Ровно в том же смысле случайность двигает эволюцию у Ч.Дарвина или, скажем, у Д.Деннета. Однако даже самые простые математические вычисления показывают, что случайность как перебор всех возможностей неспособна обеспечить (объяснить) ту скорость эволюции, которую мы наблюдаем.

Ту же тему находим у Ноама Хомского, который столкнулся с проблемой слишком быстрого (для существующей теории) освоения языка у детей и пришёл к выводу о необходимости врождённых структур языка. На уровне языка он показал, что случайность как перебор вариантов из всех возможных состояний ничего не объясняет, в том числе и эволюцию. Это значит, что всякая произошедшая случайность ограничивает (насыщает) дальнейший выбор значительно больше, чем принято считать. В какой-то степени набор произошедших случайностей не только задаёт начальные условия чего-то (как многие думают), но и существенно сужает границы «правил игры».

Случайность, если выражаться метафорически, расходуется как топливо эволюции, но при этом случайность может формировать пространство для новых качеств, порождать новые каузальные условия, иными словами, является возможностью.