Единоборец

Нащупываю поджелудочную, потом ее теплую и мягкую бугорчатую головку. На самом деле это совсем не такой орган, который удобно лежит на широкой петле кишки у большинства современных людей, это многоцелевое техническое устройство, которое не имеет отношения к перевариванию пищи. Этот орган вырабатывает кислород, обеспечивает несколько степеней внешней защиты организма и сохраняет копию мозговой информации. Вот и контакт. Любой из подобных органов обязательно имеет несколько стандартных входов и выходов. Я подключаю переходной кабель, прочный, но тонкий как нитка. Затем включаю компьютер. Сейчас вся железа передо мной на экране. Я подключил ее к компьютеру, это стандартная процедура. Я читаю файл хэлпа, но о режиме MOVE там ничего не сказано. Дополнительный мозг каждые несколько минут архивирует и записывает информацию из основного, а, кроме того, если основной поврежден, спасает всю информацию в аварийном режиме. Если основной поврежден – это дает нам шанс.

Теперь я подключаю выход мозга Клары (прямого входа у нее нет, так же как и у меня, из соображений безопасности), подключаю его прямо к компьютеру, через который информация будет качаться в меня. Я работаю максимально быстро. Сейчас я относительно беззащитен, и это мне совершенно не нравится. Все же процесс не идет сразу. Вначале две системы тестируют друг друга на совместимость, выдают стандартные сообщения о нехватке драйверов, и прочую ерунду. В конце концов все драйвера находятся и можно включать режим прямой записи. Но прямая запись мне не подходит. Меня устраивает лишь аварийное сохранение. Я подхожу к Кларе и кладу свои пальцы на ее дряблую шею. Шея худая, как у цыпленка.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает она.

– Ничего особенного. Глубоко вдохни и расслабься.

Я сжимаю пальцы так, чтобы сразу пережать и дыхательное горло, и обе сонные артерии. Вначале она пытается вырваться и оторвать от своей шеи мои руки, но сил в ней осталось так мало, что она не справилась бы и с ребенком. Вскоре ее мозг засыпает, лишенный крови. Еще минута – и он начинает умирать. Я вынимаю батарею: сейчас она нужна для нового тела. Экран компьютера предупреждает об аварийном включении. Жизнь уходит из умирающего мозга, но уходит не в небытие, а в контактный кабель и по нему – в мое тело. Прости меня Клара, если я сделал тебе больно. У меня не было другого выхода. Меня не покидает мерзкое ощущение, что на самом деле я стараюсь не для нее, а для себя – создаю для себя удобную копию, убивая оригинал.

9

Но остальное уже просто. Я перебрасываю контакты на мирно лежащее новорожденное существо. Копирую файлы, и оно начинает шевелиться. Объем информации довольно велик, поэтому приходится подождать. По мере того, как освобождается мой дополнительный мозг, основной включает его в работу, создавая резервные файлы. Информация идет отдельными сгустками, проталкивается по кабелю, как кровь по сосудам. Времени для этого достаточно. В состоянии клинической смерти мозг выдержит не менее получаса.

Наконец, тело открывает глаза.

– Ты со мной? – спрашиваю я.

Новорожденная Клара лепечет что-то невразумительное. Нужно время, чтобы ее новый мозг настроился. Я жду. Вначале отсоединяю все шнуры, потом закрываю рану на своем животе и держу края кожи до тех пор, пока шрам полностью исчезает. Клара садится. Теперь ее взгляд выглядит почти осмысленным.

– Я снова хочу есть, – говорит она.

– С возвращением тебя.

– Я хочу есть.

– Есть нечего. Ты же все сожрала, как саранча.

– Но я все равно хочу!

Она начинает плакать, хнычет, как ребенок. Похоже, что мозг еще не готов. Ее кожа уже разгладилось, тело молодеет на глазах. Исчезают морщины, складки, грудь приподнимается и словно надувается изнутри. Сейчас этой женщине не больше тридцати и, возможно, она станет еще моложе. Плач прекращается.

– Как ты мог это сделать? – спрашивает она.

– Что сделать?

– Ты меня задушил.

– Прости. Это было необходимо.

– Это было страшно. Я не хотела умирать. Это было почти совсем как настоящая смерть. Это было COPY или MOVE?

– Надеюсь, что второе.

– Но ты не уверен?

– Но я не уверен. Но, как бы то ни было, она уже мертва. Она не долго мучилась.

– Это я не долго мучилась! У меня до сих пор мурашки по коже!

– Ты жива.

– Но она умерла?

– Я не знаю. Этого никто не знает. Я не мог сделать по-другому.

– Она же так хотела жить, – говорит Клара. – Точно так же, как и я. Пусть это останется на твоей совести. Дай мне что-нибудь прикрыться. Ты что, не видишь, что я голая?

– Вижу.

– Тогда в чем же дело?

– Ты отлично выглядишь. Такой красивой ты еще никогда не была. Зачем прятать такую красоту?

– Спасибо. Тебе нравятся лысые девушки?

Прошел всего день, а она уже разучилась смущаться. Ее нисколько не стесняет мой взгляд.