Единоборец

Ну, это мы еще посмотрим. Тело Клары всегда казалось мне чуть более тяжелым, чем должно быть. Даже сейчас, когда я поднимаю ее руку, я уверен, что она слишком тяжелая. В этом теле есть нечто лишнее. Именно то, что его убивает сейчас. Чуждый генетический материал. Дополнительные тринадцать процентов механической плоти. Где же они, эти проценты? Сейчас от тела остались лишь кожа да кости, если не считать высохших тяжей мышц. Не думаю, чтобы Фемида поместила свой носитель информации в мышцах или коже. Остаются кости, а они, как известно, пустотелые. Можно было бы ампутировать конечности, но дело ведь не только в костях конечностей. Огромное количество мелких пустот остается в костях черепа. Немало их и в позвоночнике. Как бы я ни старался, удалить все кости тела я не смогу. Кроме того, я не уверен, что скопления чуждых генов именно в костях. Это вероятно, но не обязательно. Остается лишь один выход. Но для начала поставим голову на место.

Я наконец-то склеиваю позвонки, и Кларе сразу становится лучше. Теперь она смогла бы самостоятельно встать, но я пока не разрешаю.

– Сейчас я вытащу ЭТО из тебя, – говорю я. – Вытащу, и ты снова будешь здорова.

– Это невозможно вытащить.

– Я все же попробую. Я знаю, как это можно сделать.

Для начала я отношу ее тело в медицинский блок. Это две комнаты, в которых, в принципе можно проводить довольно серьезные операции. Медицинский блок в современных домах это такая же обязательная деталь, как и санузел. Каждый должен иметь возможность подремонтировать себя и своих близких. Оборудование таких блоков обычно стандартное, но очень надежное. Я кладу ее на операционный стол, разрезаю щеку, чтобы добраться до батареи, и выставляю контроль боли на максимум. Сейчас Клара имеет отличную современную батарею, с хорошим контролем боли – совсем не то, что было у нее поначалу, тогда, когда я увидел ее впервые.

– Что ты собираешься сделать? – спрашивает она.

– Тебе лучше не знать. Хуже тебе все равно не будет, хуже некуда.

Я прекрасно помню план операции, которую проводил на мне механический хирург. Поэтому я быстро, без церемоний, разрезаю ее тело от шеи до пупка, потом начинаю отсоединять кишечник. Разрезаю артерии и вены чуть повыше разветвлений (каждая разветвляется надвое, чтобы направиться в левую и правую ногу), потом принимаюсь за позвоночник. Освобождаю позвоночный столб, отделяю пять нижних несросшихся позвонков. То есть, отделяю люмбальный отдел позвоночника вместе с тазом. Теперь Клара разделена надвое. Разрезана как туша на мясном прилавке: я видел такую картинку в учебнике истории.

Подключаю дополнительный разъем к ее батарее, и батарея начинает гудеть и нагреваться. Эта штука работает с максимальной нагрузкой. Сейчас она восстанавливает сразу два тела. Один РГ-шнур подключен к нижней половине тела, другой к верхней. Если все сработает, вскоре я буду иметь два тела вместо одного. У одной из Клар начинает отрастать верх, а у другой низ. Все это происходит довольно быстро, но не так просто, как бы мне хотелось. Тело этой женщины слишком истощено. Вещество не может взяться из ниоткуда, поэтому вырастающие ноги высасывают нужные химические соединения из верхней половины туловища, где запасов-то уже и не осталось. Конечно, я позаботился о том, чтобы вставить в вены трубки с питательным раствором, но это не решает проблему окончательно. Кальций все равно усваивается слишком медленно.

Оба тела растут, восстанавливая повреждения. Они растут и становятся тоньше, хотя кажется, что тоньше уже некуда. Наконец, батарея издает тревожный писк: она не может работать в режиме нехватки строительного материала. Регенерация прекращается. Кое-то уже сделано. У верхней половины Клары уже вырос зачаточный таз с ножками, как у младенца. У нижней половины появился короткий обрубок тела безо всякой головы. Процесс прекратился, дойдя до цифры тридцать семь процентов.

– Я хочу есть, – говорит верхняя половина Клары. – Не знаю, что ты со мной делаешь, но я хочу есть.