Эдера 2

— Так вы говорите, — произнес Андреа, который, после того, как увидел снимок, окончательно удостоверился, что собеседник не обманывает его, — так вы говорите, что ваша сестра погибла? Простите, — в голосе Сатти послышались извинительные интонации, — простите только меня за то, что я вас спрашиваю об этом...

Стефано вздохнул.

— Да, она разбилась... Отторино за несколько недель до ее гибели подарил ей красный «феррари» — у нее с детства была тяга к спортивным машинам, но водить как следует она не умела. Она поехала куда-то за город, и врезалась... Смерть была мгновенной,— сумрачно добавил Манджаротти. — Но на самом деле».

Андреа насторожился.

— Что?

— На самом деле ее погубил Отторино, — тяжело вздохнул сторож, — я ведь это точно знаю...

— Погубил?

— О, синьор, — воскликнул Стефано, — я не хотел бы говорить об этом, во вы внушили мне какое-то расположение». Да, сам не знаю, почему именно. И я расскажу нам... — Стефано так разволновался, что, когда ему захотелось закурить, он долго не мог справиться с зажигалкой, и прикурил он только после того, как Андреа ему помог. — Так вот, Сильвия была у нас в семье единственной девочкой... Когда ей исполнилось четырнадцать, наш отец, упокой его душу Пречистая Дева, отдал ее в монастырь — у нас на Сицилии издавна так заведено. У нашего отца был небольшой заводик, мы консервировали маслины, масличное масло, апельсиновый сок...

Ну, не скажу, чтобы мы были и людьми богатыми, но, во всяком случае, очень многие нам завидовали. Мы хотели выдать Сильвию — а она старше меня на три года хотели выдать ее за какого-нибудь достойного человека.

Мы забрали ее из монастыря... А потом... — Стефано нервным движением сбил пепел, но не в пепельницу, а себе на куртку.

— Не волнуйтесь, — принялся успокаивать его Андреа, — не волнуйтесь, синьор...

— Я не волнуюсь, — Манджаротти прикурил погасшую было сигарету. — Я просто рассказываю, как оно было...

И хотя Стефано убеждал Андреа, и прежде всего, наверное — самого себя, что он не волнуется, на самом деле он заметно нервничал.

Он продолжал:

— Так вот, вскоре после того, как мы забрали Сильвию из монастыря, нелегкая дернула этого самого дель Веспиньяни приехать к нам на Сицилию... У него в Сиракузах, кажется, были какие-то дела. Он увидел Сильвию, и буквально на следующий день сделал ей предложение. Мы-то, глупые, радовались — думали, что породнились с таким важным и богатым синьором... Но вышло по-другому...

Стефано, затянувшись в последний раз, выбросил окурок на дорогу.

— Сперва все было хорошо — они любили друг друга, и мы нарадоваться не могли, глядя на них. Отторино забрал Сильвию к себе, тогда он жил, кажется, в Милане. Он даже несколько раз приезжал сюда — Не могу сказать ничего плохого — он всем нам очень помог. По потом... Мы несколько раз ездили в Милан, но Сильвию будто бы подменили — она стала словно сама не своя. Ходила с черными кругами под глазами, заплаканная... Мы догадывались кое о чем, но ничего ей не говорили, и уж тем более — не расспрашивали. Так вот, как-то случайно Сильвия проговорилась отцу, что Отторино напропалую изменяет ей, и даже не трудится это скрывать. Кроме того, нам стало известно, что отец Отторино, гордец Клаудио дель Веспиньяни, очень недоволен браком своего единственного сына — ему, видите ли, было очень обидно, что его отпрыск, граф, женился на простой девушке. Он даже не приехал к нам на свадьбу. Отец пытался несколько раз поговорить с Отторино, но разве это возможно? Он и слушать ничего не захотел. А потом, в очень нелицеприятной форме дал нам понять, что будет лучше, если мы не будем приезжать в Милан. Бедняжка Сильвия очень страдала — ведь она по-настоящему любила Отторино, а он... Он был просто недостоин такой любви. А потом она настояла, чтобы муж купил ей тот чертов «феррари», ну и... — и он вновь замолчал. — Граф устроил пышные похороны, слов нет, мы приехали, посмотрели на все... Мы уже тогда знали, что этот брак ничем хорошим не закончится, но кто мог предположить? — неожиданно закричал Стефано, грозя кому-то кулаком. — Кто мог предположить что он отправит ее на тот свет? Ведь это он ее убил, он убил нашу бедняжку Сильвию, он, и никто другой...

Когда Стефано наконец закончил свое невеселое повествование, Андреа осторожно осведомился:

— Вы хотите сказать...

Он хотел спросить, может быть Сильвия просто покончила с собой, не в силах вынести такого унижения, и Стефано прекрасно понял, что именно хочет спросить у него собеседник.

Он вздохнул.