Эдера 2

Пожав руку гостье, он произнес:

— Рад вас видеть... Какое странное у вас имя...

— Мое полное имя — Роза Мария,— сказала та,— но я больше привыкла, когда меня называют Эдера...

— Если вы не возражаете,— сказал Отторино, — я также буду называть вас Эдера... Извините — синьора Эдера, — поправился он.

— Конечно, конечно,— ответила синьора Давида,— мне так даже приятно...

Тем временем гости принялись рассаживаться за столы — всем командовал личный секретарь Отторино, расторопный Джузеппе Росси; он то и дело отдавал распоряжения официантам, покрикивая на них, звонил по радиотелефону, приказывал, тихо переругивался, страшно суетился, делая при этом совершенно страшные глаза, бегал на яхту и обратно, не забывав при этом улыбаться всем и каждому.

Когда гости, наконец, расселись за столы. Росси, достав из кармана телефон, быстро набрал номер и негромко скомандовал:

Ну, теперь можно...

Спустя несколько секунд черное небо над заливом осветил салют — разноцветные фантастические розы праздничных разрывов фейерверка, взлетая высоко-высоко и чернильное небо над ночным городом, разрывались и плавно опускались где-то далеко-далеко, у самой кромки, где иссиня-темная вода Лигурийского залива почти незаметно сливалась с линией горизонта.

Гости зааплодировали.

Послышались восклицания.

— Замечательно!..

— Великолепно!..

— Восхитительно!..

— Салют в честь юбилея — отличная мыс ль!..

— Достойная Отторино!

Фейерверкеры салютовали ровно сорок раз — сороковой салют, последний, был особенно великолепен.

Отторино, подняв наполненный до краев бокал с шампанским, поднялся со своего места и произнес:

— Большое спасибо вам, дорогие мои друзья за то, что вы почтили своим вниманием скромного отшельника и посетили сегодняшнее празднество, которое я. по мере сил своих, организовал для вас 

И тут же послышались ответные восклицания:

— За здоровье юбиляра!

— За его успехи!

— За графа Отторино дель Веспиньяни!..

Выпив шампанское, Отторино по традиции со всего размаху бросил бокал оземь — он разлетелся на мелкие хрустальные брызги.

И праздник начался.

Говорят, что по музыкальности с жителями Ливорно могут поспорить разве что венецианцы и неаполитанцы — впрочем, даже уроженец города у подножья Везувия, Джузеппе Росси, всегда отдавал пальму первенства Ливорно.

В Ливорно любой праздник без хорошей музыки — не праздник.

Сперва слух собравшихся услаждал струнный оркестр — музыканты играли поппури на оперные темы Россини и Верди; затем их сменил дивный тенор из «Ла Скалы», исполнивший под аккомпанемент того же квартета канцоны «Вернись в Сорренто», «Санта-Люцию» и несколько арий из популярных опер того же Верди.

Гости, слушая музыку, прикидывали в уме, в какую же фантастическую сумму обходится хозяину это скромное празднество».

Когда тенор, сорвавший бурю аплодисментов, поклонившись, уселся тут же, за стол, Отторино, приказав лакеям наполнить бокалы гостей лучшим шампанским, какое только было на «Ливидонии», произнес:

— Конечно же, синьоры и синьорины, то, что мы теперь услышали, достойно восхищения. Мы, итальянцы, созданы Богом для того, чтобы ценить прекрасное. Мы гедонисты, и это прекрасно. Но я бы хотел, чтобы мы поняли, что красота, истинная красота — это нс только красивая музыка, не только прекрасные женщины,— он невольно устремил взгляд на Эдеру.— не только замечательное вино... Это — стиль жизни, это — гармоничное ощущение жизни и себя в этой жизни. К сожалению, все мы начинаем понемногу утрачивать вкус к жизни — это естественно.— Отторино, отодвинув стул, печально посмотрел впереди себя.— Иногда я смотрю на портрет своего далекого предка, Лукано дель Веспиньяни, бывшего приближенного при дворе Лоренцо Медичи, и вспоминаю, как искренне и безыскусно веселились в те времена. И знаете, какая мысль пришла мне в голову? — он вновь обвел гостей взглядом, будто бы те уже догадывались о его следующих словах.— Я решил возродить хотя бы вкус того времени... Когда часы пробьют полночь, те синьоры и синьорины, которые пожелают, проследуют на яхту и переоденутся в платья той блестящей эпохи. И мы продолжим — но уже в духе того времени!

Идея, судя по всему, очень понравилась гостям — во всяком случае, они примялись выряжать свое шумное одобрение по поводу слов хозяина.

— Замечательно!

— Прекрасная мысль!

— Граф как всегда — в своем репертуаре!

— И кроме того,— добавил Отторино,— я распорядился, чтобы кушанья, музыка и весь, так сказать, антураж, также соответствовали той эпохе... не сомневаюсь, синьоры и синьорины, вы останетесь довольны...

После первой перемены блюд гости, тяжело поднявшись из-за накрытых белоснежными скатертями столов, проследовали в специальные беседки — перекурить.

Седовласый синьор, тот самый, который указал Андреа и Эдере на хозяина, подойдя к Отторино, произнес:

— Поздравляю тебя, сынок...

Отторино поморщился.

— Спасибо, папа... Конечно, в юбилеях одно только скверно — всякий раз приходится выслушивать множество поздравлений и пожеланий...

— Ну, я ведь не виноват,— улыбнулся в ответ старый граф.