Джинсы мертвых торчков

– А теперь, – улыбается он Франко, – давайте уже отмечать!

9 Больной – Расширение / сжатие

Карлотта постоянно звонит, хоть я уже вернулся в Лондон, где мне вряд ли светит отыскать ее муженька, пропавшего в Тае на блядках. Она пиздец упорная, потому отвечаю на звонок, пока плетусь в офис от вокзала Кингз-Кросс. «Коллег» нельзя оставлять чересчур надолго. Мало что можно сделать онлайн, не спускаясь в забой. Девушки связываются с клиентами сами, а потом сговариваются и обувают тебя, заключая собственные сделки. Хрен что можно с этим сделать. Потом они кидают клиентов или рассираются с ними, а те возвращаются как ни в чем не бывало, чтобы снова пользоваться моим сервисом. Короче, постоянно увольняешь и набираешь новых. Получая при этом гроши. Реальные бабки поднимают они.

Но Карлотте поебать на мои коммерческие дела, и в трубке слышны ее всхлипы:

– Это убивает миня, Сай-мин… убивает миня нахер.

Я прошмыгиваю мимо обалделых плебеев с раскрытыми варежками, ждущих переключения светофора, и перебегаю Йорк-уэй в сторону Каледониан-роуд. В этот раз сеструха в натуре ополоумела и несет полный бред. Озираюсь на распидарашенной улице, с трудом понимая, что сталось с букмекерскими конторами и пабом «Скоттиш Сторз» – этими некогда грозными центрами блядства и наркоторговли, что составляли мой личный оплот власти. Тяжелые времена. Карра насилу может говорить: слава богу, ей приходит на помощь Луиза:

– У ней чердак течет. Так и не получила ни единой весточки от Юэна, как он на Тайланд укатил.

«Сраный извращенец. Толстомудый пресвитерианский блядун, припезденный сракотрах…»

– Кому-нибудь удалось выяснить, сколько он собирается пробыть в отъезде?

Луиза старается изображать возмущение, но в ее интонации все равно сквозит похабное злорадство. Если у тебя такие родные сестры, как у меня, ты никогда не будешь представлять себе сестринство праздником, который всегда с тобой.

– Известно только, что он купил кругосветный билет, взяв у работодателя отпуск за свой счет. Ну и, само собой, первый его порт захода – Бангкок!

– Я хуею, – шепчу, минуя бывший бильярдный зал, а теперь говенный клубешник и набирая полные легкие выхлопных газов.

Одинокий бомж протягивает стакашку и с надеждой турлыкает. Его фейс искривляется в горькой усмешке, когда он видит, что я положил только медяки и пять пенсов.

– Наверно, он сказал, когда планирует вернуться?

– Он сообщил все это в одном мейле, – захлебывается Лу, – а потом удалил свой аккаунт и заблокировал страницу на «Фейсбуке». Он даж свою мобилу вырубил, Саймон. Ей никак с им не связаться!

Офис расположен в переулке за Пентонвилл-роуд, на той стороне, что избежала благоустройства. Это ободранное старое здание над частной конторой такси и кебабной: его дни сочтены, учитывая широкомасштабную пост-«евростаровскую» джентрификацию района. Отпираю дверь и вхожу – ноги прилипают к ковру, пока поднимаюсь по очень узкой лестнице, которая вполне могла бы располагаться где-нибудь в излюбленных Рентоном местах Амстердама.

Тем временем Луизе удается подозвать Карлотту обратно к трубке. Разумеется, они с Россом, не говоря уж о старенькой маманьке Юэна, оставшейся в «малой свободной» стране скотоёбов, все уже вконец извелись. А потом эти наглые, самовлюбленные ошалелые буржуйские истерички с климактерическими расстройствами еще говорят, что это я не умею обращаться с бабами!

Когда открываю дверь офиса, меня обдает волной жара. Я забыл выключить обогреватель, блядь, и счет за электроэнергию будет космическим. На какой-нибудь роскошной яхте маленькая девочка из третьего мира будет не глядя дрочить какому-то нацистскому мудаку из привилегированной частной школы, владеющему акциями приватизированной энергетической компании. Слава небесам, Рентон вернул мне деньги. Говорю Карлотте, чтобы успокоилась, и обещаю приехать на следующей неделе. Спрашиваю, не мог ли Юэн связаться с кем-нибудь еще, но она перебрала всех его сослуживцев, и с ними он тоже перестал общаться. Пиздюк в натуре освоился. Никогда не думал, что у него есть яйца.

Закончив разговор, морально испытываю такое же облегчение, как если проссышься, после того как долго терпел. Открываю окно, впускаю холодный воздух, потом перехожу к своей приподнятой конторке, чтобы проверить почту и сайт. Несколько девиц оставили сообщения и снимки. Кайфую от их портфолио и звоню, чтобы договориться о встрече, как вдруг определитель номера высвечивает: ВИКТОР САЙМ. Не то чтобы внутри все обрывается, но я испытываю приступ горькой, злобной тошноты, убеждающей, что миру настал пиздык.

Эротоман с ехидным щачлом сообщает о настоятельном желании встретиться с «тем херургом». Я, конечно, сливаю тревожную инфу. Он, как и следовало ожидать, далеко не в восторге.

– Набери мине, как тока вернется! Не люблю сюрпризов, – скулит он.