Джинсы мертвых торчков

– Я мог бы заработать гораздо больше, если б имел возможность инвестировать свои деньги по-своему!

– Это нельзя сто проциков предсказать. Инвестиции могут вырасти, а могут и упасть.

Он засовывает конверт в куртку.

– А где оригинал «Семи перепихов для семерых братьев»?

– Хуй знает. Но обнаженка пятнадцатилетней давности стоит недорого.

– Гммф, – фыркает он и поглядывает на свой столик. – Ладно, спасибо за деньги и что уделил, блядь, время. Но у нас тут тусовка, – тыкает на дверь. – А теперь вали.

– Ну, я еще ростбиф съем и игру посморю, хотя б первый тайм, если тибе непринципиально, – улыбаюсь. – Я же купил билет на представительскую трибуну, ну и давненько «Хибзов» в деле не видел. А тебе даж малехо не любопытно, почему я делаю это именно щас?

Больной снисходительно закатывает глаза и кивает на компашку Терри с пареньками:

– Хорошо. Лады. Только не надейся, чё я стану слушать какую-то анонимно-алкогольно-наркоманскую жалостливую хуергу за пошаговую работу с возвращением долгов, – говорит он, када мы подходим ближе и садимся к остальным.

Его упреждающая речуга как раз в тему, ведь именно с этого я и планировал начать. Меня знакомят с сыном и племяшом Больного и двумя пареньками Терри. Все они кажутся милыми, нормальными молодыми ребятами. Но небось и мы сами так выглядели в их возрасте. Еда годная, комик отмачивает хохмы, потом главный тренер Алан Стаббс делится своими мыслями за игру, и мы переходим на трибуну, чёбы наблюдать за ней с удобных поролоновых сидений. Спина слегка ноет, но не сильно. Сажуся рядом с Больным.

– Ну, – говорит он, понижая голос и стуча по внутреннему карману. – Что там за история? Зачем все это? Почему сейчас?

Мне нравится, как выглядит полузащитник «Хибзов» Макгинн. Необычный стиль бега, но мяч держит хорошо.

– Бегби, встретил его на рейсе в Л.-А. Потом виделись там пару раз. Мы типа опять дружбаны. Приходил в наш ночной клуб в Вегасе. В ответ пригласил меня на свою выставку.

Может, дело в имени Бегби, хотя, скорее всего, в словах «ночной клуб», «Вегас» и «выставка», но я прочно завладеваю его вниманием.

– Ты тусишь с этим ебаным психом? После того, чё он пытался сделать… – Больной делает паузу, пока «Хибзы» атакуют ворота «Рейтов» с подачи Макгинна.

– Нет, в том-то все и дело. Он в натуре, блядь, изменился.

Больной лыбится на сотню ватт. Тыкает пальцем на фол к игроку «Хибзов» и толкает сына локтем:

– Костоломы из Керколди, – фыркает он, а потом опять поворачивается ко мне: – Это сраное художество, на которое он подсел? Неужели ты хоть на секунду поверил, чё этот грохнутый на всю бошку по-настоящему реабилитировался? Да он же тебя разводит. Выжидает подходящий момент для удара!

– У миня другое чувство.

– Тогда очень рад за него.

– Бабки иму предложил. Он отказался. Этот говнюк женатый на калифорнийской красотке. У ниво двое чудесных малых дочурок, они от ниво без ума, и он их воспитует. А я своего пацана вообще редко вижу.

Больной пожимает плечами, но сморит на меня с пониманием. Понижает голос до шепота:

– А то я не знаю. Мы же с тобой оба на заботливых папаш не тянем, – он украдкой поглядывает на сына, – ну и хули? Так как же, блядь, Бегби добился таких успехов?

Больной скалится с тем надменным презрением, которого так и не смог скопировать ни один человек, с кем я сталкивался по жизни:

– Наверно, у тебя есть бабки! Ты не вручил бы мине этот конверт, если б сам не был упакован по полной. – Он стучит изнутри по карману. – Клубы? Вегас? Раз уж проболтался за всю эту хуйню, поздняк прибедняться!

В общем, рассказываю ему за свою работу и раскрутку диджея Техноботана.

– Так ты, значит, греешь руки на этой ебаной срани – диджеях-электронщиках? На этих мудозвонах с драм-машиной и стилофоном?

– Вообще-то, нет. Тока один с них приносит мине серьезное лавэ. Другой – чистая благотворительность: щитай это сентиментальностью, но миня всегда прикалывала его хуйня. Третья – гипотетическая лошадка, вряд ли окупится. На эту парочку я трачу практически все, чё зарабатываю на главном клиенте, ну и я такой слабачок, чё не могу их выгнать. Ищу четвертого и пятого. Я так рассудил: если не диджеить самому, а руководить пятерьмя за двадцать процентов с носа, как раз то на то и выйдет. Покамесь у меня их трое.

Больной никак не реагирует на мои откровения. Явно думает, чё я жалуюсь на безденежье, просто чёбы избежать нового головняка и гемора.

– Читал за этого голландского мудака – Техноботана. У него ж денег как грязи. Если ты на двадцати процентах с иво заработков…

– Ну ладно, у меня хата в Амстердаме и квартира в Санта-Монике. С голоду не пухну. Держу немного хрустов в банке – с тех, чё не отстегнул на обратку тибе, а еще на лечение и уход за пацаном.

– А чё с пареньком?

– Аутизм.

– Малой Дейви… дурбецельские гены? – думает он вслух, намекая на моего покойного младшего брата.

Его сын и племяш резко оборачиваются.

У миня подымается злость, но я ее сдерживаю и смарю на ниво пренебрежительно.

– Я уже начинаю за это жалеть, – киваю на конверт, от которого раздулся иво карман.