Джинсы мертвых торчков

Мы смотрим друг на друга и офигеваем – подтверждение того, что у нас кое-что наклевывается и это хорошо и правильно.

Потом, конечно, приходится с ней расстаться. Когда возвращаюсь без успокоительных колес в Эдинбург, резко становлюсь разбитым и ершистым. Слава богу, у Карла не такой уж хреновый кокс, и на Хогманай местные фаны вдохновляют его на годный сет. Помимо Марины и ее парня Троя, в главной гостевой ложе вместе со мной дерганый Спад и бодренький Гэвин Темперли. Один тощий как скелет, а другой сейчас раскабанел. В соседней ложе – мой старой дружок Рэб Биррелл со своим братом Билли, который раньше был боксером. У обоих цветущий вид. Рад встрече с ними.

После этого вечеринка, но я не особо компанейский и не хочу перед Мариной нажираться в говно. В общем, извиняюсь и пораньше отмазываюсь. Ночую в отеле и пиздец отсыпаюсь, аж до самого следущего вечера. Потом чешу в Лит, и принимаем малехо на душу со стариканом за Новый год, а он готовит долгожданную кастрюлину «стовиз».

Затем еще кемарю в отеле и выдвигаюсь на следущий день смареть «Хибзов». Как ни странно для клуба, опустившегося в низшую лигу, организация матча, походу, матёрей и профессиональней, чем я за нее помню. Фойе похоже на ресепшен корпоративных отелей, и уже есть не одна, а даже несколько представительских трибун.

– Просто дайте мине самый дорогой билет, – говорю тетке, чё сморит на миня, как на клоуна.

– Только для вас одного, да?

Врубаюсь, как жалобно это звучит – типа не с кем даж на футбик сходить.

– Я встречаюсь тут с одним мистером Уильямсоном, в последнюю минуту решил.

– Так… Это Саймон Уильямсон? Там шестеро человек. Не хотите сесть к ним за столик?

– Ништяк.

Расплачиваюсь «визой» и чешу к лестнице. Добравшись до в меру шикозной обеденной зоны, сразу же замечаю Больного, который совсем не изменился, не считая седеющих прядей, и сидит, кажися, с Джусом Терри Лоусоном, таким же кучерявым, и четырьмя молодыми пацанчиками. Пару минут таращусь на Саймона Дэвида Уильямсона, галантного кобеля с Банановых квартир. Ну да, пасмы, может, чутка и поредели и проседь появилась, но вид цветущий. Пока я пялюсь, он вдруг вытягивает шею. В недоумении на меня таращится, а потом, встав, орет:

– Ты-то какого хуя здесь забыл?

– Тесен мирок, корефан, – говорю, кивая Терри. – Тез. Почти не изменился!

«Годков пятнарик, как с куста», – думаю, вспоминая последний раз, как видел Терри, када мы снимали ту мутную порнушку. У него еще была жуткая травма – перелом члена.

– Угу, – лыбится он, и точняк в курсах, за чё я думаю. – Восстановился на сто десять проциков!

Пару минут обмениваемся любезностями, но Больной закипает, цапает миня за руку и ведет к стойке. Как тока туда добираемся, плюхаю перед им конверт. Ни секунды не раздумывая, Больной иво хватает. С ехидством заглядывает внутрь, незаметно перещитывает и крепко прижимает к груди, переводя глаза с бабок на миня, а с миня на окружающий народ в почти диккенсовской пародии на вороватую жадность.

Наконец эти сверкающие лампочки останавливаются на мне. Я уже успел забыть о том, как они всегда выражали ущемленность, сомнения, обвинения. Обиженно надув губы, Больной заявляет:

– Ты кинул меня не один, а целых два раза. С баблом я еще могу смириться, но ты же фильм украл! В это кино я вложил всю свою душу! Ты и эта ебаная сука Никки, ну и та самодовольная шалава Диана…

– Они и миня обули. Я в Амстик как побитая собака вернулся.

– Я ездил тибя там искать!

– Я так и подумал, ну и свалил ненадолго с города. В Гаагу. Мухи дохли.

– Крайне умно, нахуй, уж поверь! – цедит он и снова заглядывает в пакет. Он под впечатлением и даж не может этого скрыть. – Никогда не думал, что ты вернешь долг.

– Там всё. Большую часть ты должен был спросить с Никки и Дианы, но я решил ращитаться с тобой и за них.

– Что-то на тебя не похоже! Наверно, ты охуеть как поднялся. Вся эта херня с АН подходит богатым говнюкам, которые думают, чё можут откупиться от нищеты, которую сами же и создают!

Этот пиздюк нифига не растерял своего врожденного пафоса.

– Ну, кароч, вот они. Я с радостью заберу их назад…

– Хуй ты чё заберешь.

– И правильно, они ж твои. Теперь сможешь «Коллег» расширить.

Глаза у него округляются, и он переходит на негромкое бурчание:

– Что тебе известно о «Коллегах»?

Решаю, чё за Марианну лучше не упоминать:

– Тока то, чё говорится на твоем внушительном сайте. Там же сказано: «Амбициозные планы по расширению».

– Ну да, понятно. «Мы планируем топтаться на месте» в натуре не впечатляет, – стебется он, презрительно поглядывая на соседей по представительскому буфету.

Наблюдаю, как Терри за столиком проявляет живой интерес. Больной тож это замечает, сердито зыркает и спецом поворачивается к нему спиной. Он сморит мине в лицо, и я объясняю:

– Лучшие онлайн-пересчеты шестидесяти кусков в тысяча девятьсот девяносто восьмом году колеблются от восьмидесяти трех тыщ семисот семидесяти фунтов до ста тыщ девятисот. Я подщитал среднюю сумму – девяносто одна тыща восемьсят фунтов – на приблуде с календарем.