Джинсы мертвых торчков

Вполне правдоподобно звучит. Все беды в жизни – от бессмысленной ревности и дибильных порывов. Надо эту хуету контролировать, или она тибя уничтожит. Кароч, самое лучшее, чё можно сделать, – и все политики и бизнес-пиздюки это догоняют – взъебывать народ, который никакого отношения к тибе в натуре не имеет.

Рентон оглядует мастерскую:

– Я попал не в тот расклад. Все эти годы мудохался с музыкой, хотя не имею к ней никакого таланта.

– Талант в разы, в разы переоценен, братан. Главное – все делать вовремя. А это в основном фарт, ну и малехо интуиции и соображалки, – в ниво тыкаю. – И слава яйцам, у тибя это есть, кор. Я по гроб жизни тибе обязан. Этот пиздюк оставил бы мою детлашню сиротами.

– Мине хватит того, что мы квиты. Наконец-то, – лыбится.

Руку протягую:

– Отвечаю.

Нагловато лыбится, и это напоминает мине, каким он в детстве был.

– И ты всегда хорошо рисовал, еще со школы, пока тибя с класса не вытурили!

– Единственный класс, с которого я не хотел, чёб миня выгоняли. – Голос понижаю: слышно, как Мел с детлашней разговаривает. – В классе рисования самые клевые соски были.

– Они до сих пор составляют двадцать пять процентов моих дрочильных объектов, – ухмыляется.

– Маловато чё-то.

– Я уже много лет работаю в клубах. Процент неуклонно снижается.

Просто смеемся, вдвоем, как смеялися, када на хату со школы шли. Через Дьюк-стрит, по Джанкшн-стрит, в сторону Форта, уссывалися, просто болтали за какую-то хуйню дибильную.

– В курсах, в чем самый прикол? Мы теперь оба такие богатые, чё бабки больше никогда между нами не встанут.

Видать, это нервное, но Рентон начинает ржать, как ебаный шизоид. Я подхватую. Потом он вдруг весь серьезный становится:

– Я хочу, чёбы ты када-то приехал в Л.-А. кое с кем познакомиться.

Хуй знает с кем, но это минимум, чё я можу сделать:

– Ништяк.

40 Больной – Повинтили

Ужин прошел в натянутой обстановке, но я свое дело сделал. Юэн, будем надеяться, опять изолирован от Карлотты. Это был только первый этап – на следующем говнюк исчезнет из моей семьи навсегда. Этот город не резиновый: места нам двоим не хватит! Затем мы с Марианной возвращаемся в отель отмечать, и я сразу же захожу в интернет.

Я подумал, что, может, маленько неразумно приглашать в номер Джилл, чтобы помочь нам с Марианной отметить наш любовный союз. Такая отчасти непоучительная была рождественская историйка. Лучше оставить эти аксессуары чисто деловыми. Как ни печально, Жасмин, походу, исчезла. Я готов чуть ли не Сайму позвонить и попросить об одолжении, но держусь от шакала подальше. Вместо этого добираюсь до псевдоагентства «Коллеги» и пожираю глазами его приблуду. Отдаю предпочтение африканской принцессе, черной как уголь, или даже черноволосой, смуглокожей ромской деве, чтобы оттенить нордическую нацистку Марианну. Она заглядывает мне через плечо и куксится:

– Почему нельзя взять чела? Хочу, чтобы ты отымел меня вместе с другим челом! Хочу, чтобы на арену ворвался необрезанный хуй с большой толстой залупой.

В отвращении морщу лоб и опускаю телефон.

– Но, дорогая, я ненавижу мужчин. Стоит мне глянуть на голое тело другого мужика, как сразу блевать тянет. Я насилу могу с ними разговаривать, – подчеркиваю, а между тем меня психологически режет серпом по яйцам тошнотворная картинка: Рентон ебет ее – мою без пяти минут жену.

– Может, тебе на тренинг по десенсибилизации сходить? Не гони, давай чела возьмем!

Вытряхиваю Вероломного Рыжего Говнюка из головы.

– Ничего не получится, милая. Я тебе это твержу годами. Однажды я сходил на оргию, и там мне в рожу уткнулись потная мошонка и волосатая ложбинка между полужопиями. Слишком уж травматично, а я далеко не брезгливого десятка, – поясняю, содрогаясь при воспоминании об ужасном случае в Кларкенуэлле. – Пиздец как тебе завидую – всегда мечтал быть бисексуалом.

– Я не бисексуалка, – возражает она.

– Ну ладно, если хочешь, «женщина, которая умеет тереть клитор другой женщине, пока та не извергнется»?

– Не люблю ярлыки, – говорит она, а потом командует: – Полижи мне сикель.

– Попробуй меня остановить, зайка, только попробуй меня остановить, – ухмыляюсь, – но лишь после того, как ты выберешь девицу, – и киваю на телефон.

Цокая языком и закатывая глаза, Марианна забирает у меня айфон и пролистывает профили. Останавливается на Лили – очередной блондинке, похожей на ее более молодую версию. Всюду ебаные нарциссы. Контраст невелик, и я настаиваю на зрительном разнообразии, но она уже слегка ерепенится, и я решаю, что лучше не напирать. Звоню в агентство, и Лили должна явиться в отель в течение часа.